Приглашаем посетить сайт
НОМИНАЛИЗМ
НОМИНАЛИЗМ (от лат nominalis - относящийся к названиям, именам) - филос. учение, согласно к-рому общее не имеет никакого онтологич. содержания. При этом крайний Н. отрицал существование общего не только в объективной действительности, но и в уме познающего субъекта, сводя общее только к словам (или именам nomina). В отличие от этого, умеренный Н., или концептуализм, признавал существование общих понятий в познающем уме. В истории ср.-век. схоластики Н. был одним из двух, наряду с реализмом, направлений в решении проблемы универсалий. Н. признавал, что реально, объективно существуют лишь единичные предметы. В условиях средневековья, по определению Маркса, Н. явился "...п е р в ы м в ы р а ж е н и е м материализма" (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 2, с. 142), а по словам Ленина, "...в борьбе средневековых номиналистов и реалистов есть аналогии с борьбой материалистов и идеалистов..." (Соч., т. 20, с. 173). Осн. идея Н. возникла еще в античной, гл. обр. в древнегреческой философии. Ее выдвинули в полемике против идеализма Платона Антисфен и Диоген Синайский, гл. представители школы киников, а затем стоики (см. Стоицизм) и представитель перипатетической школы - Александр Афродизийский. Однако непосредств. предшественниками Н. и реализма были Порфирий и затем Боэций, поставившие в своих произведениях проблему реальности родовых и видовых понятий, т.е. проблему универсалий.
Социальные предпосылки Н. возникают в Зап. Европе к 11-12 вв., когда вместе с развитием ремесла, торговли и городской жизни появляется бюргерская оппозиция феодализму, а вместе с ней и первые зародыши буржуазного по своей сути индивидуализма, направленного тогда против сословности и корпоративности феод. общества, и иерархически организованной христ. церкви. Гносеологически Н. явился реакцией на крайний идеализм реализма, являвшегося филос. обоснованием осн. догматов христ. вероучения. Одним из первых представителей Н. следует считать Беренгара Турского, но вполне определился Н. в воззрениях Росцелина. Выступлением против Росцелина Ансельма Кентерберийского, а затем Гильома из Шампо, как и выступлением Абеляра против последнего, начинается длительная борьба Н. и реализма (при этом Абеляр возражал и против упрощений Росцелином крайнего Н., приближаясь к позициям концептуализма). Уже Росцелин направил свой Н. против офиц. истолкования догмата троицы и др. положений христ. вероучения. Борьба католич. церкви и ее филос. идеологов в лице Гильома из Шампо против Росцелина, а Бернара Клервоского и др. теологов против Абеляра в известной степени связана с этой, направленной против христ. догматов и, по существу, даже антитеологич. тенденцией Н. Вместе с тем Н. был ранним выражением эмпирич. тенденции, стремившейся направить философию на путь исследования реальной природы. Это в особенности относится к Н. 14 в., представленному Оккамом и его единомышленниками - Николаем из Отрекура, Николаем Оремом, Жаном из Мирекура, Буриданом (до них, в конце 13 - нач. 14 вв. к Н. приближался Иоанн Дунс Скот), а также и др. номиналистами, внесшими вклад в естественнонауч. исследование природы (гл. обр. в физике и механике) и ставшими в известном отношении предшественниками естество-испытателей эпохи Возрождения. Н. 14 в. был тесно связан с проблемой языка; он истолковывал имена как знаки, или термины, обозначающие общие понятия, складывающиеся в человеч. уме (т.н. терминизм Оккама).
При антисхоластич. и антиреалистич. направленности, Н. уже тогда содержал элементы субъективизма: с одной стороны, понятия объявлялись лишь произведениями ума, лишенными онтологич. значения, а с другой - игнорировалась реальность отношений, связей вещей, к-рые, не являясь единичными вещами, но чем-то общим для них, тем не менее объективно существуют. Это отрицание объективности общего приводило Н. (в частности, уже Росцелина, отрицавшего объективность существования даже частей предметов, выделяемых в них умом) к учению о нерасчленимости вещи, к-рая не субординирована никакому целому. Мир превращался в сумму абсолютно разрозненных предметов, а всякая их общность объявлялась субъективной характеристикой ума. В силу этого было поставлено под сомнение отношение причинности, отвергалось понятие субстанции, поскольку ее существование не может явиться предметом непосредств. знания. Как нечто неуловимое для человеч. чувств, субстанция объявлялась чем-то фиктивным. Однако этот субъективизм не играл тогда ведущей роли, ибо был направлен против схоластич. реалистич. псевдознания, пытавшегося применить понятие причинности прежде всего для осмысления отношений бога к миру, а понятие субстанции - для осмысления догматов христ. вероучения (напр., догматов троицы, таинства причащения и др.). Доказывая субъективность причинности и субстанции, как общих понятий, Н. стремился повернуть умы людей от умозрительно-теологич. проблематики к эмпирич. изучению мира. В силу этого номиналисты 14 в. являлись убежденными сторонниками концепции двойственной истины. Задача философии с этой т. зр. - науч. познание природы, в которое не должна вмешиваться религия.
Н. 14 в. четко определился в качестве идеологии бюргерского индивидуализма. Исходя из принципа, согласно к-рому целое представляет собой только простую сумму слагающих его частей, номиналисты доказывали, что иерархически организованное феод.-церк. целое не может иметь приоритета перед составляющими его личностями. Тем самым Н. стал ранним предшественником бурж. индивидуалистич. концепций обществ. жизни. Через теорию двойств. истины Н. 14 в. был связан и с передовой политич. мыслью своего времени (Дюбуа, Марсилий Падуанский и др.): рождающиеся идеи нац. гос-ва, разделения светской и церк. власти, ликвидации универсальной папской теократии были своеобразным переводом на политич. язык положений Н. о двойственной истине, о приоритете отдельного в отношении общего и о чисто номинальном значении универсального. Н. стал также идеологич. обоснованием т.н. соборного движения: нац. церк. соборы как собрания верующих выше пап.
Передовые филос. умы 17 в. (особенно Гоббс, Локк, а также и Спиноза в его учении о единичных вещах) в борьбе против аристотелизирующей схоластики, необходимо связанной с реализмом понятий, опирались на принципы Н. в своем доказательстве реальности единичных предметов, как исходных объектов научно-философ. знания. Н. как "противоядие" против объективного идеализма, гипостазирующего результаты познания или свойства сознания, оставался эффективным оружием и в руках франц. материалистов (Ламетри, Дидро, Гольбах, Гельвеций), а также Кондильяка, у к-рых он был обычно связан с сенсуализмом в области теории познания. Еще и Фейербах в борьбе против спекулятивной отвлеченности Гегеля и др. нем. идеалистов 18-19 вв., рассматривавших единичное и конкретное как несовершенный результат проявления общего, иногда тоже использовал доводы Н. (см., напр., Л. Фейербах, Лекции о сущности религии, в кн.: Избр. филос. произв., т. 2, М., 1955, с. 591-93).
Однако элементы субъективизма, скрытые во всяком номиналистич. истолковании обобщения, были свойственны в известной мере даже материалистич. Н. нового времени; напр., Гоббс, утверждая, что "...между именами и вещами нет никакого сходства и недопустимо никакое сравнение"... (Избр. произв., т. 1, М., 1964, с. 63), по существу, подвергал сомнению реальность, объективность общего, отрицая тем самым идею связи абстрактных объектов с объективной реальностью как не имеющую смысла. Эти элементы субъективизма выдвигаются на первый план и перерастают в систему субъективного идеализма у Беркли, становясь осн. оружием борьбы против материализма. Критика Юмом понятий субстанции и причинности тоже основывалась на принципах субъективистски истолкованного Н. Борьба против объясняющей ценности человеч. знания, начатая Юмом, была продолжена позитивизмом - Контом и др. (противопоставление полезности знаний их якобы только мнимому объяснению объективного мира).
В. Соколов. Москва.
В конце 19 - нач. 20 вв. Н. возрождается в филос. теории Ф. Брентано, к-рый считал, что абстрактные объекты являются лишь фикциями. Общие же термины Брентано рассматривал как нек-рый способ сокращенного выражения утверждений об индивидуальных объектах.
Субъективистская, берклеанская концепция Н. была возрождена в 20 в. неопозитивизмом. Н. явился для неопозитивизма удобным средством отрицания философии вообще, материалистич. философии в частности. Науч. филос. проблемы неопозитивизм объявляет псевдопроблемами, т.к. они связаны с утверждениями общего и всеобщего характера. Материя объявляется несуществующей, т.к. она представляет собой универсалию. Конкретным выражением номиналистич. концепции в неопозитивизме явился физикализм (Нейрат), верифицируемости принцип (см. также Проверяемость). Для обоснования номиналистич. позиции неопозитивизм использует достижения совр. логич. науки: теорию определений, дискрипций (см. Описания операторы), анализ кванторов, исследования по интерпретации формализов. систем. На спекуляциях в области логической семантики возникло номиналистич., субъективно-идеалистич. направление общей семантики.
Наиболее последовательно номиналистич. концепцию в неопозитивизме проводит Гудмен, отрицающий существование общего в мире и разуме. На этом основании он не признает правомерности такой логич. процедуры, как абстракция отождествления. Неопозити- вистская интерпретация Н. приводит к выводу, что законы науки представляют собой лишь правила языковых конструкций.
Б. Грязнов. Обнинск.
Н. в совр. философских основа-н и я х м а т е м а т и к и возник как реакция на возрождение идей Платона о сущности матем. абстракций в трудах Г. Кантора и Г. Фреге и на обнаружение противоречий в их системах (см. Парадокс). Филос. сущность совр. Н. один из его осн. представителей У. Куайн выразил так: "Философский диспут о том, существуют ли универсалии, или абстрактные сущности, это не диспут о допустимости общих терминов. Обе стороны согласятся, что общие термины, напр. "человек", и может быть даже абстрактные единичные термины, такие, как "человечество" и "7", осмыслены, - по меньшей мере, поскольку они участвуют в утверждениях, к-рые, взятые как целое, истинны или ложны. Платонисты (как я буду называть тех, кто признает универсалии) отличаются от их оппонентов, номиналистов, тем, что они постулируют некое царство сущностей, универсалий, соответствующих такого рода общим или абстрактным словам... Номиналист, с другой стороны, считает, что такое обращение к царству сущностей в добавление к конкретным объектам в пространстве и времени есть пустой вербализм, ничего не объясняющий" (Quine W. V., On universals, см. "J. of Symb. Logic", 1947, v. 12, No 3, p. 74). Поскольку абстрактные термины могут иметь смысл в контексте, это обращение к царству сущностей проявляется с т. зр. Н. в том, что такого рода термины разрешается рассматривать как предметы: как значения переменных. С полной определенностью эта т. зр. выражена в статье Куайна и Н. Гудмена "Шаги в сторону конструктивного номинализма", к-рая начинается словами: "Мы не верим в абстрактные сущности. Никто не предполагает, что абстрактные термины - классы, отношения, свойства и т.д. - существуют в пространстве-времени; но мы имеем в виду больше чем это. Мы отказываемся от них совсем" (Goodman N., Quine W. V., Steps toward a constructive nominalism, см. "J. of Symb. Logic", 1947, v. 12, No 4, p. 105).
Этот отказ от абстрактных сущностей мотивируется прежде всего тем, что обращение с предикатными буквами (обозначающими неопределенные классы или предикаты) как с обыкновенными переменными х, у и т.п. ведет к противоречиям (таким, напр., как знаменитый парадокс Рассела). Номиналист разрешает поэтому связывать кванторами "все" и "существует" только такие свободные переменные, значениями к-рых являются конкретные предметы. В соответствии с этим уже предложение "∃х (х - простое число и 5<х<11)" ("Существует такое простое число, к-рое больше пяти, но меньше одиннадцати") считается недопустимым, т.к. значением переменной, существование к-рого при этом имеется в виду, является число 7, - "универсалия, если таковые существуют" (см. W. V. Quine, On universals, p. 75).
Задача, к-рую ставят перед собой номиналисты, заключается поэтому в переводе предложений классич. математики на такой язык, в к-ром кванторы (или логич. средства, заменяющие кванторы, вроде местоимений обычного языка или комбинаторов Шейнфинкеля и Кёрри, см. Логика комбинаторная) могут относиться только к конкретным предметам.
При этом, однако, трудность возникает уже в связи с вопросом о том, что может считаться "конкретным предметом". Является ли, напр., рука человека конкретным предметом наряду с самим человеком? Куайн и Гудмен считают, что нет, что рука человека становится конкретным предметом только, если она отрублена от человека. (Неясно даже, можно ли считать ее частью конкретного предмета, поскольку понятие "части", хотя и считается номиналистами интуитивно ясным, в действительности недостаточно поясняется ими, - хотя бы на примерах, с помощью к-рых в науку вводятся обычно не определяемые в ней термины.) С др. стороны, два человека (или какое-нибудь большее их число), хотя бы и жившие в разное время и в разных странах, по Куайну и Гудмену, могут считаться одним "конкретным предметом". Но при таком подходе уже задача придать номиналистически допустимый смысл простым предложениям типа "Имеется больше собак, чем кошек" становится очень трудной, как об этом свидетельствует, напр., попытка упростить предлагаемое Куайном и Гудменом истолкование предложений этого типа (см. ст. Л. Генкина "Номиналистический анализ математического языка" в сб. "Математическая логика и ее применения", М., 1965).
Еще более трудной является задача, к-рую ставят перед собой номиналисты, когда они хотят найти такое истолкование классич. математики (теории множеств), строящейся на основах платонизма, при к-ром абстрактные объекты и общие понятия ("универсалии") заменяется в предметной области (см. Область предметов) конкретными индивидуумами (или собраниями раздельно существующих индивидуумов; мы уже говорили, что такие собрания также рассматриваются номиналистами как индивидуумы). Единств. способ такого истолкования, к-рый удалось наметить номиналистам, состоит в том, чтобы, выразив матем. теорию в виде формальной системы или исчисления, интерпретировать ее как собрание записей ее предложений, пользуясь тем, что запись всегда представляет собою нек-рый материальный предмет. Остается только так установить правила оперирования с этими записями, чтобы по ним выводились именно такие записи, к-рыми выражаются доказуемые предложения формализованной теории, - и последняя будет номиналистически истолкована.
Естественно, однако, что такое "...понимание классической математики просто в терминах синтаксической манипуляции с символами" не устраивает и мн. номиналистов, - в том числе Генкина, к-рый вслед за приведенными только что в кавычках словами пишет: "Но эта цель, даже если бы она была достигнута, все же не объяснила бы, как символизм математики функционирует в качестве языка, полезного при взаимодействии между теми, кто употребляет этот символизм, и их физическим окружением. На самом деле это и есть решающий вопрос. В чем состоит соотношение между языком и объектами мира?" (Henkin L., Some notes on nominalim, см. "J. of Symb. Logic", 1953, v. 18, No 1, p. 27).
В более поздней (цитированной выше) статье Л. Генкин пытается найти выход из этой трудности посредством расширения смысла слова "запись". Однако и он не скрывает того, что в этом вряд ли можно видеть действит. решение поставленного вопроса.
С вопросами существования (соотв., несуществования) тех или иных матем. абстрактных объектов действительно связаны подчас большие трудности, к-рые решаются обычно с помощью указания способов построения искомых объектов. Построение же абстрактного объекта может относиться только к способу его записи. (Уже в младших классах школы детей учат оперированию с такими абстрактными объектами, как натуральные числа, посредством оперирования с их записями.) Вопрос о роли записи в теории матем. абстракций представляет поэтому существ. интерес. Но абстракция не есть только запись. Ее познавательное значение состоит прежде всего в том, что она позволяет нам формулировать общие законы и выводить из них правила для руководства действием. На практике люди действуют, однако, не с абстрактными объектами, а с конкретными вещами. Чтобы применить абстрактную теорию на практике, нужно поэтому реализовать, восполнить ее абстрактные термины конкретным содержанием. Такое восполнение, конечно, не всегда возможно. Вычислимая функция может быть, напр., лишь частично вычислимой, т.е. могут существовать такие значения аргумента, для к-рых она не определена: не осмыслена. Но если абстрактный термин вообще не может быть восполнен конкретным содержанием, если он никогда не может быть реализован, то он не имеет науч. смысла. В применении к абстрактным терминам поэтому вопрос об их осмысленности приходится решать не раз навсегда, а по особому, в зависимости от того, к чему мы их применяем, т.е. с помощью критерия практики в конечном счете. И платонисты, и номиналисты хотят избежать на самом деле этой необходимости обращения к критерию практики. Первые допускают любые абстрактные объекты, вторые не допускают никаких. В действительности в науке допустимы такие абстрактные объекты, к-рые можно (хотя бы в нек-рых, практически важных, случаях) "удалить": наполнить их конкретным содержанием. Спор между номинализмом и платонизмом, в к-ром затрагивается весь круг вопросов о сущности матем. абстракций, лишний раз свидетельствует, т.о., о том, что неправы ни те, ни другие; что важнейшую роль для науки играет диалектич. единство абстрактного и конкретного, основанное на материалистич. критерии практики.
С. Яновская. Москва.
Лит.: Маркс К., Математические рукописи, "ПЗМ", 1933, No 1; Штёкле Α., История средневек. философии, М., 1912; Спекторский Ε., Η. и реализм в обществ. науках, М., 1915; Трахтенберг О. В., Очерки по истории зап.-европ. средневек. философии, М., 1957, с. 26-45; Зубов В. П., Пространство и время у парижских номиналистов XIV в., в сб.: Из истории франц. науки, М., 1960; Аревшатян С. С., Н. в средневек. арм. философии, Μ., 1960; Нарский И. С., Совр. позитивизм, М., 1961; Горский Д. П., Вопросы абстракции и образование понятий, М., 1961; Лей Г., Очерк истории средневек. материализма, пер. с нем., М., 1962, с. 534-46; Котарбиньский Т., Спор об универсалиях в средние века, Избр. произв., пер. с польск., М., 1963, с. 410-15; Грязнов Б. С., О номиналистическом истолковании проблемы существования и абстракций в совр. математике, в сб.: Методологич. проблемы совр. науки, [М. ], 1964; Яновская С., Проблемы введения и исключения абстракций более высоких (чем первый) порядков. (Тезисы доклада на Международном колоквиуме в Варшаве, 1961), "The Foundation of Statements and Decisions", 1965, p. 171-77; Loewe J. H., Der Kampf zwischen dem Realismus und Nominalismus im Mittelalter, Prag, 1876; Spitzer H., Nominalismus und Realismus in der neueren deutschen Philosophie, Lpz., 1876; Meinong Α., Hume-Studien. Zur Geschichte und Kritik des modernen Nominalismus, W., 1877; Grube C, Über den Nominalismus in der neueren englischen und französischen, Philosophie, Halle/S., 1889 (Diss.); Reiners Jos., Der Nominalismus in der Frühscholastik, Münster, 1910; Kühtmann Α., Zur Geschichte des Terminismus. W. von Occam, E. В. de Condillac, Η. von Helmholtz, F. Mauthner, Lpz., 1911; Offner M., Nominalismus und Realismus, В., 1919; Carré M. H., Realists and nominalists, [L.-Ν. Υ. ], 1946; Studien zur Naturphilosophie der Spätscholastik, Bd 1-5, Roma, 1949-58; Kattsoff L. O., Conceptialisme, réalisme ou nominalisme en logique, "Etudes Philosophiques", Marseille, 1950, v. 5; Quine W. V., Semantics and abstract objects, "Proc. Amer. Acad. Arts and Sciences", 1951, v. 80, No 1, p. 90-96; Woodger J. H., Science without properties, "Brit. J. Philos. Sei.", 1951, v. 2, No 7; Martin R. M., Woodger J. H., Toward an inscriptional semantics, "J. Symbolic Logic", 1951, v. 16, No 3; Hay W. H., Berkeley's argument from nominalism, "Rev. Intern. Philos.", 1953, v. 7, No 1-2; Veatсh H. R., Realism and nominalism revisited, Milwaukee, 1954; Bochenski J. M., Church Α., Goodman Ν., The problem of universals. A symposium, Notre Dame (Ind.), 1956; Grabmann M., Die Geschichte der scholastischen Methode, Bd 2, B.- [Darmstadt ], 1957; Bochenski J. M., Logisch-philosophische Studien, Freiburg-Münch., 1959, S. 131-52; Beth E. W., The foundations of mathematics, Amst., 1959, ch. 16, p. 464-77; Oberman Η. Α., The harvest of medieval theology. G. Biel and late medieval nominalism, Camb. (Mass.), 1963; Quine W. V., From a logical point of view, N. Y.-Evanston, [1963 ].