Приглашаем посетить сайт
ТОЛСТОЙ
Лев Николаевич (28 авг. 1828 - 7 нояб. 1910) - рус. писатель и философ. Большую часть жизни провел в своем поместье Ясная Поляна. В 1844-47 учился в Казанском ун-те. В 1851-54 служил в армии на Кавказе, в 1854-55 участвовал в обороне Севастополя. В 1859 организовал в Ясной Поляне собственную школу, был в ней учителем, издавал педагогич. журн. "Ясная Поляна" (1862-63). Некоторое время занимался с. х-вом. С конца 70-х гг. усиливаются социальные и религиозно-филос. искания Т. ("Исповедь", 1882). Приняв участие в переписи московского населения (1882), Т. столкнулся с миром гор. бедноты ("Так что же нам делать?", 1882-86). В религ.-этич. трактатах 80-х гг. ("Критика догматического богословия", "В чем моя вера?", "Царство божие внутри вас" и др.) Т. подверг критике богословие православной церкви, дал свой соединенный перевод четырех евангелий и развил собственное понимание христианства. Отрицая революцию как метод решения социальных вопросов, Т. после 1905 выступил против террора правительств, реакции ("Не могу молчать", 1908, и др.).
Интерес к филос. вопросам был присущ Т. на всем протяжении его творчества. В рассказах и повестях Т. 50-х гг., в романах его зрелой поры ("Война и мир", 1865-66; "Анна Каренина", 1875-77) были поставлены вопросы философии истории, отношения "частной" и "общей" жизни людей, личной свободы и причинной обусловленности поведения человека. Героям, воплощающим идеалы отвлеченной доктрины любви ко всем людям, идеалы самопожертвования и самоотречения (княжна Марья Болконская, Соня), противопоставляются герои-"эготисты", для которых личное благо и наслаждение - закон их действия. Диалектика борьбы этих принципов, оставшаяся не решенной в "Казаках" (1863), завершается в "Войне и мире" апофеозом семьи и крушением эготизма как в его низменных формах (Элен и Анатоль Курагины), так и в возвышенной (Андрей Болконский). В "Анне Карениной" и "Исповеди" апология семьи уже ставится под сомнение; на фоне семейного счастья Левина появляются предвестия трагич. обострения противоречий его мировоззрения.
С этим связаны и колебания Т. в вопросе о движущих силах историч. процесса ("Война и мир"). Самообольщению деятелей, считающих себя творцами историч. событий, Т. противопоставляет незначит. людей, способных осознавать "общее" только через личные обстоятельства и интересы (Николай Ростов). Люди же, пытающиеся действовать во имя иллюзорно представляемого "общего" интереса, оцениваются как наименее полезные участники этого "общего" (Пьер Безухов). Т. пытается решить вопрос о личной свободе и причинной обусловленности действий людей. Как свершившийся факт историч. процесса всякое событие детерминировано предшествовавшими ему фактами и в этом смысле не свободно, но как принятое в сознании решение о выполнении задуманного действия то же событие - свободно, и т.о. детерминизм "целого" пли "общего" складывается как причинный "итог", суммирующий бесчисленное множество свободных решений отд. лиц.
Как в своих художеств. произв., так и в дневниках и трактатах Т. пытается ответить на осн. вопрос, к-рый волновал его, - вопрос о смысле пореформенной перестройки рус. жизни. Если по своему содержанию учение Т., как показал Ленин, представляло собой попытку переоценки всей современной ему жизни и культуры с т. ар. патриархального крестьянина, наблюдающего вторжение этой культуры в жизнь деревни, то по своим идейным источникам оно ассимилировало различные течения зап.-европ. мысли. Огромную роль в формировании взглядов Т. на отчуждение человека в бурж. обществе сыграло изучение соч. Руссо. Значительным было также влияние Шопенгауэра с его аскетич. направленностью и высокой оценкой др.-инд. и христ. этики.
Т. с огромной силой нравств. осуждения подверг критике гос. учреждения, суд, церковь, весь аппарат власти и всю официальную культуру тогдашней России. Однако критика эта была противоречива. Заключая в себе нек-рые элементы социализма (стремление создать на месте помещичьего землевладения и полицейски-классового гос-ва общежитие свободных и равноправных крестьян), учение Т. вместе с тем идеализировало патриархальный строй жизни и рассматривало историч. процесс с т. зр. "вечных", "изначальных" понятий нравственного и религ. сознания человечества. Неубедительность понятия о прогрессе и благе общества, развитого историками, философами, публицистами, педагогами 19 в., Т. видит в оторванности его от запросов и взглядов народа.
Т. сознает, что плоды культуры в западноевропейском и рус. обществе 19 в. остаются недоступными народу и даже воспринимаются им как нечто чуждое и ненужное. Однако правомерная критика существующего распределения культурных благ между различными классами превращается у Т. в критику самих культурных благ вообще. Так, причины того, что блага разделения труда недоступны рус. крестьянину, Т. усматривает в самом существе обществ. разделения труда и приходит к его отрицанию. Критерием полезности разделения труда должно быть не благо общества в целом, а только благо каждого из его членов. Поэтому труд - а естеств. трудом Т. признает лишь деятельность земледельца - должен быть разделен на части или "упряжки", последоват. выполнение к-рых удовлетворяло бы все осн. потребности.
Аналогичные противоречия присущи и толстовской критике науки, философии, иск-ва, гос-ва и т.д. Так, недостаточную пользу, приносимую наукой, напр. медициной, в условиях капиталистич. общества, Т. нередко отождествляет с бесполезностью или даже ложностью науки как таковой. Т. полагает, что совр. наука вообще утратила сознание того, в чем назначение и благо людей. Ответ на гл. вопрос знания - о смысле жизни, без к-рого человек теряется в многочисленности существующих и бесконечности возможных знаний, вообще может быть получен только из разума и совести, но не из специальных науч. исследований. Гл. задачу осознавшей себя личности Т. видит в усвоении многовековой нар. мудрости и религ. веры, к-рая одна дает ответ на вопрос о назначении человека. Истинная "наука" - это религия, и подлинными двигателями ее были Кришна и Будда, Конфуций и Лао-цзы, Сократ, Марк Аврелий и Эпиктет, Христос, Магомет.
Религия Т. почти целиком сводится к этике любви и непротивления и своей рационалистичностью напоминает учения нек-рых сект протестантизма, обесценивающих значение мифологич. и сверхъестеств. компонентов религ. веры. Критикуя церк. вероучение, Т. считает, что догматы, к к-рым церковь сводила содержание христианства, противоречат элементарнейшим законам логики и разума. Согласно Т., этич. учение первоначально составляло гл. часть христианства, но в дальнейшем его развитии центр тяжести переместился из этич. в философскую ("метафизическую") сторону. Бичуя лицемерие церкви, расхождение ее совр. учений с первоначальным нравств. учением христианства, Т. гл. грех церкви видит в ее участии в обществ. порядке, основанном на насилии и угнетении, в ее стремлении превратить религию в оправдание существующего социального зла. И точно так же в безверии и религ. равнодушии Т. осуждает прежде всего признание существующего порядка, примирение с ним: "Религия людей, не признающих религии, есть религия покорности всему тому, что делает сильное большинство, т.е. короче, религия повиновения существующей власти" (Полн. собр. соч., т. 23, 1957, с. 445).
Согласно Т., в основе как предшествующей истории, так и совр. жизни общества лежат насилие человека над человеком, порабощение большинства меньшинством. Так, зап. народы и прежде всего покинувшие земледельч. труд гор. классы принуждены "обманом и насилием отнимать для своего пропитания труды восточных народов" (там же, т. 36, 1936, с. 331). Критика капиталистич. форм угнетения, в к-рой сказались лучшие стороны мировоззрения Т. - горячее сочувствие народу, свобода от обольщений и предрассудков либерализма, умение разоблачать софизмы публицистич., филос.-историч. и экономич. апологетики капитализма, не означала, однако, освобождения Т. от всех вообще социальных заблуждений. Т. разделял иллюзию идеалистич. этики о возможности преодоления насилия в отношениях между людьми путем "непротивления", полного отказа от к.-л. борьбы и нравств. самосовершенствования каждого отд. человека; он полагал, что не только патриархальное крестьянство, но весь рус. народ будто бы руководится в своей жизни христ. этикой "непротивления".
По мнению Т., люди не могут знать, каким должно быть наилучшее устройство общества, но и при наличии такого знания это устройство не могло бы быть достигнуто политич. деятельностью и революц. борьбой, поскольку они основываются на насилии и потому лишь заменяют одну форму рабства и зла другой. Считая всякую власть злом, Т. пришел к безусловному отрицанию гос-ва, т.е. к учению анархизма. Но упразднение гос-ва должно произойти не путем его насильств. разрушения, а путем мирного и пассивного воздержания и уклонения, отказа каждого члена общества от всех гос. обязанностей и должностей и к.-л. участия в политич. деятельности.
В эстетике Т. своеобразно преломляется осн. внутр. противоречие его иск-ва, противоречие между иск-вом "сложным" и "простым". В противоположность разветвленному построению, детализированному психологич. анализу и сложной аналитич. фразе больших романов, Т. в т.н. нар. рассказах 70-80-х гг. и в поздних небольших рассказах тяготеет к простым формам нар. иск-ва, притче и примитивам. Критикуя современный ему эстетизм, Т. в трактате "Что такое искусство" (1898) развивает представление о несовместимости добра и красоты и приходит к ригористич. отрицанию всего иск-ва т.н. "образованных классов" как чуждого и непонятного народу, в т.ч. произведений Шекспира, Бетховена и собств. творчества (кроме нар. рассказов).
Рассматривая иск-во как одно из необходимых средств общения людей между собой, Т. усматривает его специфич. природу и назначение в передаче испытываемых художником чувств "посредством движений, линий, красок, звуков, образов, выраженных словами", и "заражении" этими чувствами других людей. Иск-во, согласно Т., не ограничивается собственно проф. иск-вом: вся человеческая жизнь наполнена произведениями иск-в в широком смысле этого слова - от колыбельной песни, шутки, передразнивания, украшений жилищ, одежд, утвари до церк. служб и торжеств, шествий. Признаком подлинного иск-ва является то, что в изображаемых им явлениях оно открывает нечто новое, никем ранее не виденное и сообщает новое отношение к ним.
Влияние Т. - художника и моралиста - на развитие мировой культуры было исключительно широким. Религ.-этич. и социальные идеи Т. нашли последователей не только в России, но и в различных странах Запада и Востока, особенно в Индии, Китае. Учение Т. о непротивлении оказало, в частности, большое влияние на Ганди и выработанную им программу ненасильственной нац.-освободит. борьбы - см. Гандизм.
В. Асмус. Москва.
Соч.: Полн. собр. соч., М.-Л., 1928-58; Собр. соч., т. 1-20, М., 1960-65.
Лит.: Ленин В. И., О культуре и искусстве, М., 1956, c. 73-77, 91-109, 111, 400; Грот Н., Нравств. идеалы нашего времени. Ф. Ницше и Л. Т., 2 изд., М., 1893; Михайловский Н. К, Десница и шуйца Л. Т., в кн.: Соч., т. 3, СПБ, 1897; его же, "Что такое искусство?", Полн. собр. соч., т. 8, СПБ, 1914, с. 813-52; Соловьев В. С., Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории, 2 изд., СПБ, 1901; Мережковский Д. С., Л. Т. и Достоевский, т. 1-2, СПБ, 1901-02; Стpахов Н., Критич. статьи, т. 1 - Об И. С. Тургеневе и Л. Н. Т., 5 изд., К., 1908; Письма А. И. Эртеля, М., 1909; Шестов Л., Добро в учении гр. Т. и Ф. Ницше, Собр. соч., 2 изд., т. 2, СПБ, [1911]; Белый Α., Трагедия творчества. Достоевский и Т., [М., 1911]; Леонтьев К., Наши новые христиане. Ф. М. Достоевский и гр. Л. Т., Собр. соч., т. 8, М., 1912; его же, О романах гр. Л. Н. Т. Анализ, стиль и веяние, там же; О религии Л. Т., сб. 2, М., 1912; Дивильковский Α., Т. и Руссо, "Вестн. Европы", 1912, No 7; Иванов В., Л. Т. и культура, в его кн.: Борозды и межи, М., 1916; Иванов-Разумник Р. В., Т. и Достоевский, в его кн.: История рус. обществ. мысли, 5 изд., ч. 6, П., 1918; Федоров Η. Φ., Философия общего дела, 2 изд., т. 1, вып. 1, Харбин, 1928; Аксельрод Л. (Ортодокс), Л. Т., Сб. ст., 2 изд. [М.], 1928; Плеханов и Т., Сб. ст., М., 1928; Луначарский А. В., О Т., Сб. ст., М.-Л., 1928; Квитко Д. Ю., Философия Т., М., 1928; Эстетика Л. Т., Сб. ст., М., 1929; Мотылева Т. Л., О мировом значении Л. Н. Т., М., 1957: Бочаров С., Статьи В. И. Ленина о Т. и проблема художеств. метода, "Вопр. лит-ры", 1958, No 4; Манн Т., Гете и Т., Собр. соч., пер. с нем., т. 9, М., 1960; Эйхенбаум Б., Л. Т. Семидесятые годы, М., 1960, ч. 3 и приложение; Асмус В. Ф., Мировоззрение Т., в кн.: Лит. наследство, т. 69, М., 1961; Шифман А. И., Л. Т. и Восток, М., 1960; Купpеянова Е. Н., Эстетика Л. Н. Т., М.-Л., 1966; Dumas G., Tolstoy et la philosophie de l'amour, P., 1893; Schroeder F., Le tolstoïsme, P., 1893; Crosby Ε. Η., Count Tolstoy's philosophy of life, Arena, 1896; его же, Tolstoy and his message, N. Y., 1903; Ossip Lourié, La philosophie de Tolstoí, P., 1899; Maude Α., Tolstoy's view of art, L., 1902; его же, The teaching of Tolstoy, Manchester, 1900; Pierotti Α., L. Tolstoi. La religione e la morale, Pisa, 1901; Кenworthy J. C., Tolstoy: his life and works, L.-[а. o.], 1902, p. 19-46; Bourdeau J., La philosophie affective, P., 1912; Robertson J. M., Tolstoy, в его кн.: Explorations..., L., [1923]; Markovitch M., J.-J. Rousseau et Tolstoï, P., 1928; его же, Tolstoï et Gandhi, P., 1928; Davis H. E., Tolstoy and Nietzsche: A problem in biographical ethics, N. Y., 1929; Gоurfinkel Ν., Tolstoï sans tolstoïsme, P., [1946]; Berdiaev Ν. Α.. Рус. идея. Основные проблемы рус. мысли 19 в. и начала 20 в., Париж, 1946; Kaplan Α., Gandhi et Tolstoï. Les sources d'une filiation spirituelle. Nancy, 1949; Воdde D., Tolstoy and China, Princeton, 1950; Berlin I., The hedgehog and the fox: an essay on Tolstoy's view of history, N. Y.-L., 1957; Weisbein N.. L'évolution religieuse de Tolstoi, P., [1960].
Библ. лит-ры о Л. H. T. 1917-1958, M., 1960; то же, 1959-1961, M., 1905; Jasswkovitch Α., Tolstoi in English. 1878-1929, Ν. Υ., 1929; Lindstrom T., Tolstoï en France (1886-1910), P., 1952; Carretta Α., Scritti critici italiani su L. Tolstoj (Guida bibliografica), Napoli, 1955; L. N. Tolstoj. Bibliographie Lpz., 1958; Tolstoy. A bibliography of books of and on Tolstoy in Indian languages, New Delhi, 1960.
H. Азарова. Москва.