Приглашаем посетить сайт
ПИСАРЕВ
Дмитрий Иванович [2(14) окт. 1840 - 4(16) июля 1868] - рус. революц. публицист-демократ, лит. критик, философ-материалист. Род. в с. Знаменском Елецкого уезда Орловской губ. в семье дворянина. С 1851 - в Петербурге, учился в гимназии, с 1856 - в ун-те. Лит. деятельность начал составлением библиографич. заметок для журн. "Рассвет". В 1861 окончил ун-т, защитив дисс. об Аполлонии Тианском. Тогда же стал постоянным критиком и идейным руководителем журн. "Рус. слово". В 1862-1866 находился в заключении в Петропавловской крепости за выступление в защиту Герцена от нападок царского агента Фиркса (Шедо-Ферроти). После закрытия "Рус. слова", уже выйдя из заключения, сотрудничал в сб. "Луч", в журн. "Дело" и "Отечеств. записки". Погиб во время купания в Дуббельне (Балтийское побережье). Похоронен в Петербурге.
Творчество П. относится к сложному этапу развития рус. демократич. мысли периода подъема (1861) и спада (1863) революц. волны в обществ. движении России. Посредством ряда уступок (прежде всего бюрократически проведенной крест. реформы), с одной стороны, и усилением репрессий - с другой, правящим классам удалось ликвидировать состояние революц. ситуации, обезглавить и распылить пока еще не достаточно сильные революц. силы. Надежды рус. демократов на победу крестьянской революции, как и надежды, связанные с западноевропейским освободительным движением, оказались тщетными. Творчество П., ярко отражающее весь трагизм положения сил рус. революции в 60-х гг. 19 в., совпадая по осн. идейной направленности с выступлениями руководителей "Современника" (Чернышевский и Добролюбов) и "Колокола" (Герцен и Огарев), имеет вместе с тем своеобразные черты. Глубже, чем кто-либо другой из шестидесятников, П. разработал критич. сторону рус. революц. идеологии сер. 19 в. Он действовал в условиях, когда стремление молодых сил революц. демократии к преобразованию общества на демократич. основах не могло найти своего практич. воплощения (непомерный гнет гос. власти, цензурный деспотизм, система доносов и т.п.). В этих обстоятельствах для демократически настроенных разночинцев, в значит. степени разочарованных в результатах дворянской культуры, единственно реальной задачей оставалась резкая и решит. расчистка поля для последующей борьбы, расшатывание коренных устоев существующего общества, борьба с нарождающимся бурж. мещанским "обществ. мнением". Этими обстоятельствами и объясняется содержание того кредо, к-рое П. называл "ультиматумом нашего лагеря": "...что можно разбить, то и нужно разбивать; что выдержит удар, то годится, что разлетится вдребезги, то хлам; во всяком случае, бей направо и налево, от этого вреда не будет и не может быть" (Соч., т. 1, 1955, с. 135). В своей гл. сути этот призыв П. выражал не только непримиримость рус. революц. демократов 60-х гг. к самодержавно-крепостнич. порядкам и освящающей их охранит. идеологии, но и их ненависть к различным формам социального паразитизма и либерального приспособленчества: к соглашательству в политике, бесплодному обличительству в лит-ре, чиновничьему карьеризму на службе, лицемерию в быту, уходу в "чистую" науку и "чистое" иск-во и т.п. Вместе с тем идейное творчество П. было в определ. мере обращено и против нек-рых иллюзий, разделявшихся представителями революц. демократии конца 50-60-х гг.
Антикрепостнич. революц. взгляды П. окончательно складываются к концу 1861. Правда, заявляя о своей солидарности с лагерем "Современника" ("Схоластика XIX века", 1861), П. все же занимал в идейной борьбе того времени несколько особую позицию; он подмечал нек-рые слабые стороны лит., филос. и публицистич. манифестов лагеря "Современника".
Вершина политич. радикализма П. - нелегальная прокламация, направленная против Шедо-Ферроти (1862; впервые полностью опубл. в 1923). В ней П. заявляет о преступном характере деятельности правящего режима, развенчивает иллюзии, будто царь может поломать систему бюрократически-феод. произвола, прямо говорит о неизбежной гибели, обреченности существующих порядков. "Династия Романовых и петербургская бюрократия должны погибнуть... То, что мертво и гнило, должно само собой свалиться в могилу; нам останется только дать им последний толчок и забросать грязью их смердящие трупы" (там же, т. 2, 1955, с. 126).
В дальнейшем социально-политич. взгляды П. переживают известную трансформацию. Спад поднявшейся в 1859-61 нар.-освободит. волны убеждает П. в отсутствии в России условий, необходимых для совершения революции в пользу "голодных и раздетых". Пр-во в силу самой своей природы не может сделать в этом направлении ни одного решит. шага; забитое и невежеств. крестьянство не способно само освободить себя и построить новое общество. Смысл деятельности всех сил прогресса и направление своей собств. деятельнрсти П. усматривает в длит. подготовке социального переворота, заключающейся прежде всего и гл. обр. в просвещении трудового народа посредством приобщения его к науке, особенно к естествознанию. Это возможно, по П., только при том условии, если массы будут иметь досуг, необходимый для образования; этот досуг они могут получить лишь вследствие ослабления гнета эксплуатации, что необходимо связано с развитием пром-сти, торговли, с внедрением в рус. экономику капиталистич. приемов труда. С др. стороны, необходима когорта "мыслящих реалистов", к-рые будут вести дело просвещения масс в нужном направлении. Отсюда известная противоречивость осн. тезисов политич. программы П. 1864-68: признавая за благо развитие капитализма в России, он в то же время защищает социалистич. идеал, поддерживает деятельность Рахметовых и не отказывается в принципе от допущения насильств., "механических" средств борьбы, если нар. массы стихийно поднимутся-таки против самодержавия. Рассматривая рус. социально-экономич. развитие как часть мировой истории, П. связывал свои оценки перспектив политич. борьбы в России с теми процессами, к-рые имели место в современной ему и прошлой истории стран Зап. Европы. Его теория политич. "реализма" опиралась в значит. степени на те выводы, к-рые он делал из анализа событий, происходивших во Франции и других западноевроп. странах. Статьи П. "Меттерних" (1861), "Историч. эскизы" (1864), "Популяризаторы отрицат. доктрин" (1866), "Дени Дидро и его время", "Франц. крестьянин в 1789 году" (1868) и др. свидетельствуют о настойчивых попытках П. использовать опыт обществ.-политич. развития в Зап. Европе для оценки перспектив рус. освободит, движения и для определения своей собств. позиции в происходящей борьбе. Этот анализ приводил П. к выводу, что борьба бывает успешной только после надлежащей ее подготовки, что она только тогда дает существенные результаты, когда в нее втянуты массы, умеющие действовать в соответствии со своим правильно понятым интересом. Поскольку российский трудовой люд еще далек от верного осознания своего положения, постольку условий для переворота в России еще нет и все дело заключается в том, чтобы посредством постепенных социальных изменений повышать производительность труда и улучшать условия жизни масс, от которых только и зависит коренная "перестройка общественных учреждений".
Существенной стороной социологич. идей П. является его анализ совершающегося в живой истории взаимодействия между "низами" и "верхами" общества. Рассматривая проблему "народа" (от него П. отличал "толпу", "собрание неделимых", не имеющих собств. сознания), фиксируя антагонистич. характер историч. движения, П. считал, что жертвы, приносимые нар. массами в их борьбе, не окупаются теми незначит. улучшениями, к-рые они завоевывают. В этом смысле П. не видел существенного прогресса в предшествующей истории. Она, по его мнению, и дальше будет такой же бессмысленной - до тех пор, пока нар. массы не приобретут, наконец, сознания своих собств. интересов. Тем не менее, по мнению П., "история должна быть осмысленным и правдивым рассказом о жизни массы; отдельные личности и частные события должны находить в ней место настолько, насколько они действуют на жизнь массы и служат к ее объяснению" (Полн. собр. соч., т. 3, СПБ, 1901, с. 114). С др. стороны, разбирая вопрос о сущности политич. власти, гос-ва, П. выдвигает ряд оригинальных положений, близких по сути к идеям "Писем без адреса" Чернышевского: в гос-ве П. видел эксплуататора общества, живущего по своим собств. законам, к-рые не может поломать даже правитель, желающий это сделать (характерны в этом отношении рассуждения П. по поводу Петра I, Меттерниха, Людовика XVI, связанные с уяснением вопроса о том, куда пойдет рус. самодержавие).
Гл. силу обществ. развития П. видел в науке. Он провозглашал необходимость "...связать науку с жизнью..., чтобы везде практика была осмыслена наукою, и чтобы наука, с своей стороны,... сама опиралась на опыт и принимала в расчет его указания" (там же, т. 1, СПБ, 1894, с. 157). При этом П. подчеркивал более всего социальные функции науки, недооценивая подчас теоретико-познават. проблем науч. исследования.
Своеобразие подхода П. к филос. проблематике заключалось прежде всего в его резкой, непримиримой борьбе против религии и разного рода "узколобого мистицизма" в науке, отвлекающих человечество с пути разумного прогресса и полностью отрицающих "...самые элементарные свидетельства опыта..." (см. "Идеализм Платона", 1861, там же, с. 262 и др.). "... Теория хороша только до тех пор, - писал П., - пока она вполне согласна с фактами и объясняет их совершенно удовлетворительно и без малейшего насилия" (там же, т. 3, с. 384). Противовес религии и идеализму П. видел в естеств.-науч. и филос. материализме. Еще работая в журн. "Рассвет", он всячески подчеркивал значение естеств.-науч. знаний. В нач. 60-х гг. значит. внимание он уделял популяризации филос.-материалистич. идей т.н. "вульгарных материалистов" - Фохта, Молешотта ("Физиологич. эскизы Молешота", 1861; "Процесс жизни", 1861; "Физиологич. картины", 1862). В трудах этих философов П. привлекало прежде всего то, что "...они отрицают всякие предвзятые теории, освобождаются от всяких предубеждений" (там же, т. 1, с. 314). Задаче борьбы с мистицизмом в науч. сознании была подчинена и блестящая пропаганда П. дарвинизма ("Прогресс в мире животных и растений", 1864).
Решит. критик идеализма и метафизики, П., однако, не понимал и не умел оценить того рационального, что содержалось в прошлых и современных ему идеалистич. теориях. В идеалистич. философии (в частности, гегелевской) он усматривал в лучшем случае только диалектич. фокусы, ничего не дающие реальной жизни спекуляции; в идеализме он видел теоретич. оправдание эксплуатации. Говоря о диалектике, П. почти всегда употреблял это слово как синоним абстрактного способа рассуждения, "фразерства", "споров на словах". Поэтому естественно, что, игнорируя сложный, диалектич. характер познания, фиксируемый идеализмом 19 в., при рассмотрении гносеологич. проблем П. склонялся к сенсуализму, полагая чувства критерием бытия или небытия предмета.
Издеваясь над мечтаниями маниловского характера, выступая против действий, основывающихся на "авось", П. одновременно критиковал безмозглых "цеховых ученых", погрязших в плоском эмпиризме и не понимающих обществ. назначения науки ("Промахи незрелой мысли", 1864). Он указывал на созидат. роль творч. мечты, фантазии в деятельности ученого (эти его рассуждения высоко ценил В. И. Ленин, см. Соч., т. 5, с. 476; т. 38, с. 370).
В области этики П. выступил наряду с Чернышевским одним из ярких представителей концепции разумного эгоизма. "Когда каждый человек будет относиться к каждому другому человеку совершенно разумно, тогда из этих разумных отношений вырабатывается такая сила, которая победит навсегда всякие враждебные влияния природы" (Полн. собр. соч., т. 3, с. 193). Выступая за подчинение нравств. идеала требованиям разума, П. видел гл. свою цель в разрушении традиц. моральных принципов, в расшатывании нравств. оков совр. ему общества, посредством к-рых правящий класс пытался сохранить свое господство над обществ. сознанием.
Разоблачая эксплуататорскую сущность зап.-капиталистич. порядков, выступая против частной собственности - "элемента присвоения", к-рая "...преобладает во всех существующих обществах, везде и всегда искажает природу человека и во всех бедствиях частной и общественной жизни является единственной причиной страданий и преступлений" (там же, т. 2, СПБ, 1894, с. 559), П., однако, видел утопичность многих социалистич. проектов. Веря в конечное торжество социализма как строя социального равенства, строя разумных человеч. отношений ("... упадет когда-нибудь и тираническое господство капитала"), он не верил в скорое его осуществление; он был далек от народнич. идей о социалистич. природе рус. крестьянства, о патриархальной общине как опорном пункте социализма.
Убежденный сторонник реализма во всем (П. так и называл свое мировоззрение: "реализм"), П. остро полемизировал с представителями "чистого иск-ва" и утверждал воспитат. задачи художеств, творчества. Правда, и в этой своей полемике (как и в борьбе против философии Гегеля, как и в случае восстания против обществ, нравственности) П. доходил иногда до крайностей, до провозглашения "строжайшей утилитарности" иск-ва и рассмотрения художеств, творчества как одного из тормозов науч. прогресса, до отрицания принципа художественности и ниспровержения Пушкина ("Разрушение эстетики", 1865; "Пушкин и Белинский", 1865). Ваяние, балет, музыку и нек-рые др. виды иск-ва П. считал бесполезными для человечества.
Несомненная парадоксальность идей и творчества П., его внешняя непричастность ни к одному из обществ.-политич. направлений 60-х гг. и своеобразие его позиции внутри демократич. лагеря в значит, степени обусловили судьбу его идейного наследия в последующей идеологич. борьбе. Характерная черта этой судьбы состояла в том, что П. был зачислен в родоначальники т.н. рус. нигилизма, под к-рым понималось бездумное отрицание каких бы то ни было обществ. ценностей (семьи, нравственности, красоты, иск-ва, философии, идеалов и т.п.). Этому в немалой степени способствовало и то обстоятельство, что некоторые последователи Чернышевского, руководившие "Современником" после его ареста (Антонович и др.), не смогли понять позиций П., смысла и содержания его добавлений к прежней политич. программе, его настаивания на необходимости уточнения и конкретизации революц.-демократич. идей в новых условиях. Оценка П. как отца рус. нигилизма стала почти господствующей в рус. литературоведении и историографии вплоть до конца 19 в. Первый серьезный отпор этого рода взглядам с марксистских позиций был дан В. И. Засулич ("Писарев и Добролюбов"), к-рая, с одной стороны, показала необходимость определенных различий внутри демократич. идеологии 60-х гг., а с другой, - охарактеризовав взгляды П. как дальнейшее развитие идей Добролюбова, подчеркнула те идейные нити, к-рые связывали творчество П. с русской социал-демократией. В. И. Ленин назвал статью Засулич о П. (см. Соч., т. 37, с. 217) превосходной. Дальнейшим развитием марксистской оценки П. были статьи В. В. Воровского ("Базаров и Санин. Два нигилизма", 1909).
Систематич. науч. изучение биографии и воззрений П. началось после революции 1917 (Е. Казанович, Д. И. Писарев, П., 1922; В. Переверзев, Нигилизм П. в социологич. освещении, "Красная Новь", 1926, No 6; Б. П. Козьмин, Д. И. П. и социализм, "Лит-ра и марксизм", 1929, кн. 4-6; его же, "Раскол в нигилистах", там же, 1928, кн. 2; В. Я. Кирпотин, Радикальный разночинец Д. И. Писарев, Л., 1929; Л. А. Плоткин, П. и лит.-обществ. движение 60-х гг., Л.-М., 1945, и др.). В послевоен. годы были подвергнуты детальному исследованию филос. взгляды П. После XX съезда КПСС были созданы условия для нового, свободного от предвзятых схем, многостороннего рассмотрения идейного творчества П. с учетом его своеобразия и оригинальности.
Соч.: Полн. собр., т. 1-6, 5 изд. Ф. Павленкова, СПБ, 1909-13; Соч., т. 1-4, М., 1955-56; Две статьи Д. И. П. Публ. Ф. Ф. Кузнецова, в сб.: Из истории рус. журналистики, М., 1959; Намеки природы, "Рус. лит-ра", 1959, No 2; Смиренский Б., Неизвестный список стихотворения Д. П. "Ода на памятник императора Николая", там же, 1960, No 4; Розенберг Э. И., Неопубл. заметки Д. И. П., "О житии Игумена Даниила", "Тр. Новосиб. пед. ин-та", 1962, вып. 3.
Лит.: Шелгунов Н., Бессилие мысли и сила жизни, "Дело", 1870, No 5; Mихайловский Н. К., Из лит. и журн. заметок 1874, Полн. собр. соч., 4 изд., т. 2, СПБ, 1907; Водовозов Н., Д. И. П., как экономист, в кн.: Экономич. этюды, СПБ, 1907; Соловьев Ε. Α., Д. И. П., Берлин-П., 1922; Неизданная ст.н. В. Шелгунова, о добролюбовцах и писаревцах, публ. Г. Прохорова, в кн.: Лит., наследство, No 25-26, М., 1936; Мещеряков Н. Л., Эволюция миросозерцания Д. И. П., "Изв. АН СССР. ОЛЯ", 1941, No 1; Беляев М. Ф., Д. И. П. об интересе, Иркутск, 1950; Πрокофьев В. И., Обществ.-политич. и филос. взгляды Д. И. П., М., 1952; Шварцман А. Л., Д. И. П. и рус. естествознание, М., 1955; Mир-Бабаева Л. X., Д. И. П. и "Современник", Ер.,1956 (Автореферат дисс.); Юшко А. Ф., Материализм Д. И. П., "Уч. зап. Харьк. ун-та", 1957, т. 96; Ларионов Л. И., К вопросу о социологич. взглядах Д. И. П., "Тр. Магнитогор. пед. ин-та", 1959, вып. 1; Маслин А. Н., Материализм и рев.-демократич. идеология в России в 60-х гг. XIX в., М., 1960; Логачев Г. В., Д. И. П., Липецк, 1960; Галактионов А. и Никандров П., История рус. философии, М., 1961; Плоткин Л. Α., Д. И. П., М.-Л., 1962; Каллер А. И., Этич. взгляды Д. И. П., М., 1962; Станис Л. Я., Осн. черты мировоззрения Д. И. П., М., 1963; Попов И. В., Д. И. П. перед судом либералов и охранителей, "Уч. зап. Куйбышев, гос. пед. ин-та", 1964, вып. 46; Голубев А. Н., К вопросу о формировании материалистич. взглядов Д. И. П., "ФН" (НДВШ), 1964, No 2; Ильин В. В., П. и Добролюбов, "Уч. зап. Моск. гос. пед. ин-та", 1964, No 213; Кузнецов Ф., Журнал "Русское слово", М., 1965; Демидова Н. В., Д. И. П. и нигилизм 60-х гг., "Вестн. ЛГУ", 1965, No 5, вып. 1; Виленская Э., Революц. подполье в России (60-е годы XIX в.), М., 1965; Варустин Л. Э., Журн. "Русское слово", Л., 1966; Соquar Α., D. Pisarev, P., 1946; Russian thought and politics, Camb. (Mass.), 1957.
Библ.: Бухштаб Б. Я., Д. И. П. Указатель осн. лит-ры, Л., 1940; История рус. лит-ры XIX в. Библ. указатель, М.-Л., 1962, с. 539-44.
А. Володин. Москва.