Приглашаем посетить сайт
МЫШЛЕНИЕ
МЫШЛЕНИЕ - процесс отражения объективной реальности, составляющий высшую ступень человеч. познания. М. дает знание о существ. свойствах, связях и отношениях объективной реальности, осуществляет в процессе познания переход "от явления к сущности". В отличие от ощущения и восприятия, т.е. процессов непосредственно-чувств. отражения, М. дает непрямое, сложно опосредствованное отражение действительности. Хотя М. имеет своим единств. источником ощущения, оно переходит границы непосредственно-чувств. познания и позволяет человеку получать знание о таких свойствах, процессах, связях и отношениях действительности, к-рые не могут быть восприняты его органами чувств. Спец. устройство, напр., нашего глаза потому и не ставит абс. границы человеч. познанию, что к нему присоединяются, по выражению Энгельса, не только др. органы чувств, но и деятельность нашего М. (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 20, с. 554-55). Способность М. переходить границы непосредственно-чувств. познания объясняется тем, что мыслит. деятельность заключается в активном соотнесении между собой данных практич. опыта, а также данных, представляющих собой продукт самой мыслит. деятельности в виде уже имеющихся знаний, понятий.
М. является объектом изучения ряда науч. дисциплин: теории познания, логики, психологии и физиологии высшей нервной деятельности; последнее время М. изучается также в кибернетике в связи с задачами технич. моделирования логич. операций. Строго научное, последовательно материалистич. понимание М. было впервые дано в трудах классиков марксизма. Марксизм решительно отвергает подход к М. как проявлению особого духовного начала, как "чистой активности сознания", якобы стоящей над чувственностью. Вместе с тем марксизм полностью преодолевает в учении о М. ограниченность метафизич. материализма, его созерцательность и порождаемые им упрощенные представления о процессах мыслит. деятельности, сводящие ее к элементарным процессам анализа и генерализации чувств. впечатлений и их ассоциированию в сознании человека. Марксизм рассматривает М. как продукт историч. развития обществ. практики, как особую, теоретич. форму человеч. деятельности, являющуюся дериватом деятельности практической. Даже на той ступени развития, когда М. приобретает относит. независимость, практика остается его основой и критерием его истинности.
М. есть функция человеч. мозга и в этом смысле представляет собой естеств. процесс; однако М. человека не существует вне общества, вне языка, вне накопленных человечеством знаний и выработанных им способов мыслит. деятельности - логич., математич. и т.п. действий и операций. Каждый отд. человек становится субъектом М., лишь овладевая языком, понятиями, логикой, представляющими собой продукт развития общественно-историч. практики; даже задачи, к-рые он ставит перед своим М., порождаются обществ. условиями, в к-рых он живет. Т.о., М. человека имеет обществ. природу.
Старый метафизич. подход к М. неизбежно ограничивал возможности науч. исследования природы и механизмов мыслит. деятельности. Эта ограниченность порождалась прежде всего тем, что М. рассматривалось исключительно в форме внутр., данной в самонаблюдении деятельности, в форме процессов дискурсивного, словесно-логич. познания, протекающих по якобы неизменным, присущим им внутр. законам. При этом объектом изучения служили, как правило, собств. мыслит. процессы исследователей.
На протяжении почти всего 19 в. конкретно науч. представления о М. развивались под влиянием формальной логики и на основе субъективно-эмпирич. ассоцианистич. психологии. Психологич. анализ М. сводился гл. обр. к выделению отд. мыслит. процессов: абстракции и обобщения, сравнения и классификации. Описывались также разные виды суждений и умозаключений, причем описания эти прямо заимствовались из формальной логики. В формальнологич. духе освещался и вопрос о природе понятий. Понятия изображались как продукт процесса своеобразного "наслаивания" друг на друга чувств. образов, в ходе к-рого несовпадающие признаки воспринятых объектов стираются, а общие их признаки, наоборот, взаимно усиливаются; последние якобы и образуют содержание общих представлений и понятий, к-рые у человека ассоциируются с соответств. словами. Основы ассоцианистич. теории, заложенные Гоббсом и развитые особенно в трудах Гартли и Пристли, были внесены в субъективно-эмпирич. психологию 19 в. в Англии гл. обр. Спенсером и Бэном, в Германии - Гербартом, Эббингаузоми Вундтом, во Франции - Тэном и др. Ее осн. объяснит. понятием стало понятие ассоциации, т.е. связи между психич. явлениями (ощущениями, представлениями, идеями), к-рая возникает под влиянием повторения их сочетаний во времени или пространстве. С этой т. зр., М. изображалось как процесс, представляющий собой сложные цепи ассоциаций, протекающих в сознании. Последоват. проведение взглядов на М. как на поток ассоциаций наталкивалось, однако, на неразрешимые трудности. Невозможно было, напр., объяснить, каким образом ассоциации, образующие мыслит. процессы, приобретают избират. и целенаправл. характер. Поэтому большинство авторов, стоящих на ассоцианистич. позициях, было вынуждено ввести, наряду с понятием ассоциации, понятия творч. синтеза, активной операции и т.п., в к-рые вкладывался идеалистич. смысл. Хотя само по себе понятие ассоциации отражает бесспорную психологич. реальность и широкое введение этого понятия имело прогрессивное значение, учение об ассоциациях в субъективно-эмпирич. психологии оставалось метафизическим. Последующие попытки свести М. к элементарным процессам были сделаны в 1-й четверти 20 в. амер. психологами-бихевиористами (Торндайк, Уотсон). Они пытались интерпретировать внутр., мыслит. деятельность как совокупность сложных цепей речевых (беззвучных) навыков, формирующихся по общей для поведения животных и человека схеме "стимул реакции". Впоследствии это представление о М. было усложнено, но его чисто натуралистич. характер полностью сохранился.
К направлениям, противостоящим в пределах бурж. психологии ассоцианистскому и "атомистич." пониманию М., относятся прежде всего работы вюрцбургской школы (Ах, Кюльпе, Мессер и др.). Изучая логич. M. y взрослых с помощью метода экспериментального самонаблюдения, эти авторы описали ряд особенностей, характеризующих с субъективной стороны протекание внутр., мыслит. процессов: их несводимость к простому ассоциированию словесных понятий, подчиненность их цели ("детерминирующей тенденции") и свойственную им безобразность. Исследователи вюрцбургской школы, однако, полностью оставались на идеалистич. позициях, рассматривая М. в отрыве от чувственности и практики - как проявление особой духовной способности. Особенно резко выраженную антиассоцианистскую позицию занимали представители "гештальтпсихологии" (Вертхеймер, Кёлер, Коффка, Левин и др.). Исходя из идеи подчиненности психич. процессов принципу образования целостных форм, они понимали М. как непосредств. усматривание искомого решения, выражающееся изменением структуры проблемной ситуации в сознании субъекта. В результате такого "переструктурирования" субъекту открываются, с этой т. зр., новые, заключенные в исходной ситуации отношения и функциональные свойства. Процесс этот не может быть выведен из прежде накопл. ассоциаций, из опыта поведения и научения; он представляет собой "автохтонный", самопорождающийся процесс. Т.о., по своему филос. смыслу это понимание М. по существу смыкается с идеалистич. интуитивизмом.
Общей чертой, характеризующей перечисл. теории, в т.ч. и ассоцианистские, является их антиисторизм, отказ от изучения происхождения и общественно-историч. развития человеч. М. Если в них и шла речь о развитии, то оно понималось как процесс чисто количеств, накопления ассоциаций, их обобщения, дифференцирования и объединения во все более сложные цепи или комплексы. Такое понимание развития удерживалось как психологами-эволюционистами (Спенсер), так и в работах по психологии народов (Вундт).
Только в нач. 20 в. конкретные исследования М. приобрели черты подлинного историзма и появились работы, систематизирующие накопленные прежде многочисл. этнографич. данные о качеств. своеобразии М. народов, стоящих на относительно низких ступенях общественно-экономич. и культурного развития (Л. Леви-Брюль, Вёйле и др.). При всей неудовлетворительности теоретич. интерпретаций излагаемых в них фактич. материалов работы эти имели то значение, что они показали несостоятельность положения о неизменности законов человеч. духа и внесли в учение о М. идею о качеств. изменениях, к-рые оно претерпевает в ходе историч. развития. Второе направление исследований, сыгравшее важную роль в понимании природы и механизмов М., составили экспериментальные работы, посвященные изучению предыстории человеч. М. - его генетич. корней в животном мире. Уже первые систематич. исследования (В. Кёлер, Р. Йеркс, H. H. Ладыгина-Котс) интеллектуального поведения человекообразных обезьян показали, что у высших животных существует сложная деятельность, к-рая по своему характеру сходна с М., хотя и протекает в форме внешне-двигат. операций ("практический интеллект", или, по Павлову, "ручное мышление" животных). Изучение интеллектуального поведения высших животных, углубив генетич. подход к М., вместе с тем поставило перед конкретными исследованиями проблему о принципиальном, качеств. изменении мыслит. процессов при переходе к человеку. Конкретизируя положение Энгельса о роли труда в формировании человека, Выготский показал, что "М." животных превращается в подлинное, человеч. М. под влиянием перекрещивания линии развития практич. предметных действий и линии развития голосовых реакций, к-рое необходимо происходит в условиях коллективной трудовой деятельности. В результате голосовые сигналы, посредством к-рых осуществляется общение животных, все более превращаются из инстинктивно-выразительных в отражающие объективное содержание и становятся носителями обобщений, вырабатывающихся в практич. опыте, т.е. приобретают функцию означения. С др. стороны, практич. интеллектуальное поведение "оречевляется", опосредствуется языком, словесными понятиями и в силу этого оказывается способным приобрести в ходе дальнейшего развития форму внутр. речевых процессов, свойственную словесно-логич. М. Исследования интеллектуального поведения человекообразных обезьян дали, с др. стороны, толчок экспериментальному изучению процессов практич., т.н. "наглядно-действенного" М. и у человека. Почти тотчас вслед за работой В. Кёлера были начаты с помощью разработанной им принципиальной методики многочисл. исследования на детях. Эти исследования позволили выделить и описать процессы наглядно-действ. М. как составляющие необходимую стадию умств. развития ребенка. В дальнейших работах, среди к-рых широкой известностью пользуются исследования А. Валлона и Ж. Пиаже, было экспериментально показано, что словесно-логич. М. развивается из практич. интеллектуальных операций путем их "интериоризации", т.е. путем перехода прежде внешних предметных действий в действия внутр., умств., совершающегося в условиях общения ребенка с окружающими и в связи с успехом его речевого развития. Большой вклад в теорию онтогенетич. развития М. внесли исследования Л. С. Выготского и его школы, посвященные проблеме активного формирования мыслит. процессов. Значение этих исследований состоит в том, что развитие М. рассматривается не как идущее само собой под влиянием накопления знаний и их систематизации, а как процесс усвоения ребенком общественно-исторически выработанных умств. действий и операций. Т. к. это усвоение имеет строго закономерный характер, то, управляя им, можно активно и планомерно формировать у учащихся необходимые мыслит. процессы - программировать их развитие (П. Я. Гальперин).
Новый аспект в изучение М. внесли задачи, возникшие в связи с усложнением техники произ-ва, что потребовало исследовать М., оперирующее с наглядными механич. отношениями (т.н. "технический интеллект"). Вместе с этими исследованиями, чаще всего подчиненными целям профессионального отбора, были предприняты также работы, посвященные изучению сложной мыслит. деятельности конструкторов, шахматистов, дешифровщиков аэрофотосъемок и т.п. Все это значительно расширило круг процессов, относимых к числу интеллектуальных, мыслительных. Еще в начале 20 в. под М. разумелась исключительно познават. деятельность, протекающая в форме внутр. логич. процессов. Описанные в генетич. исследованиях стороны "практического", или "наглядно- действенного", интеллекта рассматривались лишь как ранние, подготовит. стадии в развитии М. или как примитивные и "низшие" его формы. В дальнейшем изучение сложной мыслит. деятельности, необходимо опирающейся, однако, на конкретные пространств., силовые и т.п. представления и протекающей в виде действий с внешними объектами (схемами, макетами конструкций, разного рода динамич. предметными ситуациями и т.д.), создало почву для признания сосуществования у человека различных форм высокоразвитого М., нередко теснейшим образом переплетающихся между собой и переходящих друг в друга. Принципиальное значение признания такой "полиморф-ности" мыслит. процессов для общей теории М. состоит в том, что оно ведет к фактич. преодолению абс. метафизич. противопоставления внутр., теоретич. деятельности и деятельности чувственной, мысли и практич. действия.
Существ. вклад в учение о М. внесли также работы по изучению нейрофизиологич. механизмов мыслит. деятельности. Уже в трудах И. М. Сеченова было выдвинуто положение, что М. представляет собой результат рефлекторных мозговых процессов, осуществляющих сопоставление объектов друг с другом в к.-л. отношении, и что отвлеченные, внечувств. формы М. являются лишь дальнейшим развитием этого сопоставления - "продолженными" за пределы чувственности анализом и синтезом. Впервые систематич. экспериментальному изучению аналитико-синтетич. деятельность коры головного мозга была подвергнута в классич. работах И. П. Павлова и его школы. Особенно важное значение для понимания физиологич. основы высших познават. процессов имеют открытые Павловым механизмы ориентировочно-исследоват. деятельности, принцип системности мозговых процессов и, применительно к человеку, учение об особенностях второй (речевой) сигнальной системы в ее соотношении с первой сигнальной системой. Хотя в трудах Сеченова и Павлова в качестве одного из центральных удерживается понятие ассоциации, однако самый подход к этому понятию принципиально отличается от подхода, свойственного субъективно-эмпирич. психологии. Они рассматривают ассоциацию не в качестве объяснит. понятия, а как процесс, подлежащий науч. анализу и объяснению, как продукт активной приспособит. деятельности организма, его поведения в условиях сложной предметной среды.
Дальнейшие нейрофизиологич. исследования с широким применением электрофизиологич. методов, в частности электроэнцефалографич. исследования на человеке, обнаружили новые данные о механизмах тонкой мозговой регуляции сложной деятельности. Вместе с тем была особенно подчеркнута роль т.н. обратных связей, описанная уже Павловым в его учении о функции подкрепления и о кинестезиях. В совр. нейрофизиологии термином "обратная связь" обозначается механизм регуляции деятельности посредством сигнализации об эффектах, осуществленных рабочими органами текущих реакций, благодаря к-рой происходит их коррекция. Понятие обратной связи как основное для понимания механизма саморегулирования деятельности животных и человека впервые было введено сов. физиологами еще в 30-х гг. (П. К. Анохин, Н. А. Бернштейн). В наст. время это понятие является центральным как в нейрокибернетике, так и в технич. кибернетике.
Разработка проблемы регулирования посредством обратных связей имеет важное значение с т. зр. развития науч. представлений о механизмах познавательной, в частности мыслительной, деятельности, поскольку она позволяет понять также и физиологич. необходимость активности субъекта в процессе познания, прямо или опосредствованно связывающей его с познаваемыми объектами. Новые нейрофизиологич. схемы, учитывающие механизмы обратных связей и компарации, включив психофизиологич. изучение мозга в разработку общей теории регулирования, открыли возможности моделирования высших, в т.ч. логич., операций посредством кибернетич. технич. устройств, что, помимо практич. значения, имеет также и значение одного из методов их исследования. Наконец, совр. науч. представления о М. учитывают достижения и таких дисциплин, как теория информации, математич. логика, теория игр, а также нек-рые разделы лингвистики.
К числу важнейших общетеоретич. проблем М. относится прежде всего проблема соотношения внутр., мыслительной и внешней, практич. деятельности человека. В противоположность метафизич. идеалистич. теориям, исходящим из абс. противопоставления М. и практич. деятельности, марксизм подчеркивает изначальную связь между ними.
"Производство идей, представлений, сознания первоначально непосредственно вплетено в материальную деятельность и материальное общение людей, в язык реальной жизни. Образование представлений, мышление, духовное общение людей являются здесь ещё непосредственным порождением материального отношения людей" (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 3, с. 24). Труд посредством орудий ставит человека не непосредственно перед материальными объектами, а перед их взаимодействием, к-рое он сам создает, воспроизводит и контролирует: в этом процессе и происходит их познание человеком. Если при непосредств. взаимодействии субъекта и объекта последний открывает свои свойства лишь в границах, обусловленных составом и степенью тонкости ощущений субъекта, то в процессе взаимодействия, опосредствованного орудием, познание выходит за эти границы. Так, при механич. обработке предмета из одного материала предметом, сделанным из др. материала, мы подвергаем безошибочному испытанию их относит. твердость в пределах и с точностью, совершенно недоступных непосредственно-чувств. оценке, в данном случае - оценке при помощи органов кожно-мышечных ощущений. По зрительно воспринимаемой деформации одного из них мы умозаключаем о большей твердости другого. Идя по этому пути, мы можем, далее, построить шкалу твердости тел и выделить такие объективные единицы твердости, применение к-рых способно дать точное и независимое от постоянно колеблющихся порогов ощущений познание данного свойства. Для этого, однако, опыт практич. действий должен отражаться в такой форме, в к-рой их познават. результат может закрепляться, обобщаться и передаваться др. людям. Такой формой и является слово, языковый знак. Первоначально познание свойств, недоступных непосредственно-чувств. отражению, является непреднамеренным результатом действий, направленных на практич. цели. Лишь вслед за этим оно может отвечать спец. задаче, напр. оценить пригодность исходного материала или промежуточного продукта путем предварит. испытания, практич. "примеривания" его. Такого рода действия, подчиненные познават. цели, т.е. результатом к-рых являются добываемые посредством их знания, представляют собой уже настоящее М. в его внешней, практич. форме. Познават. результат таких действий, отражаемый в словесной форме, отличается от результатов непосредственно-чувств. отражения, генерали-зуемых в соответств. чувственных же образованиях - в т.н. генерических образах и представлениях. Он отличается от последних не только тем, что включает в себя свойства, связи и отношения, недоступные непосредственно-чувств. оценке, но и тем, что, передаваясь в процессе речевого общения др. людям, он входит в систему знаний, составляющих содержание сознания коллектива, общества. При этом формирующиеся у отд. людей представления, понятия, идеи подвергаются отбору и уточнению в соответствии с критерием уже не индивидуальной практики, неизбежно узко ограниченной и подверженной влиянию случайности, а неизмеримо более широкой и богатой обществ. практики.
Языковая форма выражения и закрепления результатов первоначально внешне-предметной познават. деятельности создает условие, благодаря к-рому в дальнейшем отд. звенья этой деятельности могут выполняться уже только в речевом, словесном плане. Т.к. речевой процесс осуществляет при этом прежде всего познават. функцию, а не функцию общения, то его внешне-звуковая, произносит. сторона все более редуцируется; происходит переход от громкой речи к речи "про себя", "в уме" - к внутр. словесной мыслит. деятельности. Между исходными чувств. данными и практич. действием теперь включаются все более длинные цепи внутр. процессов мысленного сопоставления, анализа и т.д. В ходе дальнейшего развития эти внутр. познават. процессы постепенно приобретают относит. самостоятельность и способность отделяться от внешней, практич. деятельности. При этом разделение труда приводит к тому, что умств., духовная деятельность и практич., материальная деятельность могут выпадать на долю различных людей. В условиях развития частной собственности на средства произ-ва и дифференциации общества на антагонистич. общественные классы происходит отрыв умств. труда от труда физич., и внутр., мыслит. деятельность начинает все более противопоставляться внешней, материальной деятельности. Она кажется теперь вполне независимой от последней, имеющей принципиально другую природу и происхождение. Эти представления о мыслит. деятельности и закрепляются впоследствии идеологами в идеалистич. теориях М.
Пропасть между внутр., теоретич. и внешней, практич. деятельностью, созданная отделением умств. труда от физического и монополизацией умств. труда господств, классами, не является вечной. С уничтожением частной собственности на средства произ-ва и антагонистич. классов она постепенно исчезает. В условиях коммунистич. общества, утверждающего практич. единение умств. и физич. труда, жизнь всесторонне развитых людей все более охватывает как теоретич., мыслит. деятельность, так и деятельность практическую. В этих условиях переход одной деятельности в другую происходит естественно и не нуждается, говоря словами Маркса, в сложных фокусах рефлексии. Конечно, единение умств. и физич. труда, мыслит. деятельности и деятельности практической отнюдь не означает устранения различий между ними. Утрачивая нек-рые черты, возникшие в результате их отрыва друг от друга, они сохраняют, однако, присущие им действит. особенности. Изучение особенностей мыслит., умств. деятельности и составляет задачу наук о М. Особенности внутр., теоретич. деятельности, деятельности отвлеченного М., определяются тем, что она протекает без прямого соприкосновения с внешней действительностью, с объектами материального мира, хотя и опирается обычно на те или иные чувств, представления, схемы и т.п.
К тому же, если рассматривать теоретич. М. отд. людей, оно не нуждается даже в отправной предметно-чувств. основе, к-рая может быть представлена уже в ее отраженной, идеальной форме - в форме прежде накопл. знаний, понятий. Поэтому, в отличие от процессов познания, к-рые осуществляются непосредственно в практике - в пром-сти и эксперименте - и в силу этого жестко ограничены рамками возможности производить те или другие действия в наличных предметных условиях, теоретич., мыслит. деятельность обладает принципиально беспредельными возможностями проникновения в реальность, в сущность ее явлений.
С др. стороны, утрата внутр., теоретич. деятельностью прямого и непрерывного контакта с материальными объектами приводит к тому, что она может отрываться от действительности и создавать ложные, извращенные представления о ней. Именно это обстоятельство порождает проблему критерия истинности М., критерия адекватности его результатов объективной реальности.
Заслуга марксизма состоит в разработке учения о практике как о единств. критерии истинности наших знаний. Введение этого критерия обозначает необходимость проверки тех теоретич. результатов, к к-рым приходит М., в практич. деятельности и эксперименте. Конечно, такая проверка отнюдь не всегда может быть осуществлена прямо вслед за достигнутым теоретич. результатом и, тем более, непосредственно самим субъектом М. Под практикой и в этом случае следует разуметь не только и не столько практику индивидуального субъекта познания, сколько практику обществ., к тому же не только ближайшую практику, но и практику, иногда отдаленную от проверяемых теоретич. результатов десятками и даже сотнями лет. Все это делает необходимым, чтобы опыт практики учитывался уже в самом процессе М., причем эта необходимость выступает тем более, чем сложнее и "длиннее" становится путь, проходимый познанием в плане умств., внутр., теоретич. деятельности. То, что теоретич. М. не может обходиться без руководства некими предписаниями или правилами, к-рые служили бы для него ариадниной нитью, так или иначе сознавалось всеми теоретиками. "Без этого, - писал Лейбниц,- наш разум не смог бы проделать длинного пути, не сбившись с дороги" ("Die Philosophischen Schriften", В., 1890, p. 22).
Исторически выработанная человечеством система такого рода правил ("законов М.") и составляет содержание особой дисциплины - логики, развивавшейся под влиянием прогресса человеч. знаний, науки. Анализ природы логич. законов приводит ко второму аспекту проблемы теоретич. познания и практики, а именно к вопросу о том, как входит опыт практики в самый процесс М.
В противоположность идеалистич. взглядам на логич. законы как имманентные законы самого М., как на выражение законов абс. духа или как на законы "языка" науки, марксистский взгляд состоит в том, что логич. законы представляют собой обобщенное отражение тех объективных отношений действительности, к-рым подчиняется и к-рые воспроизводит практич. деятельность. "...Практическая деятельность человека миллиарды раз должна была приводить сознание человека к повторению разных логических фигур, д а б ы эти фигуры м о г л и получить значение а к с и о м" (Ленин В. И., Соч., т. 38, с. 181-82). Т.о., практич. деятельность, практика не только служит критерием, позволяющим проверить адекватность результатов теоретич. мысли и объективной реальности, но является также той предпосылкой, из к-рой вырастают правила и законы, к-рым подчиняется М. человека. Первоначально эти правила и законы, отражающие объективные отношения, открываются людьми, передаются последующим поколениям и усваиваются стихийно. Лишь в связи с усложнением и "удлинением" того пути, к-рый проходит процесс познания во внутреннем, только мысленном плане, возникает необходимость сознательно контролировать и регулировать этот процесс; иначе говоря, возникает задача сделать предметом познания само М. Этой задаче и служит наука о М. - логика. В качестве первого автора, систематизировавшего правила рассуждения, независимые от конкретного предмета познания, обычно называют Аристотеля. Система, изложенная Аристотелем, стала исходной для последующего развития классич. формальной логики. Изучение М., однако, не могло ограничиться только анализом, описанием и формулированием элементарных правил дискурсии; оно включило в себя также более широкие проблемы об отношении М. к объективной реальности и об общем методе познания (см. Диалектический материализм, Теория познания). Единство теоретико-познават. и логич. аспектов изучения М. нашло наиболее полное выражение в марксистской логике диалектической, к-рая представляет собой общее учение о развитии, самодвижении предмета познания и его отражении в М., в движении понятий. Диалектич. логика, играя важнейшую роль не только в формировании науч. мировоззрения, но и в развитии конкретных наук, вместе с тем отнюдь не устраняет необходимости в логике формальной. Напротив, огромное усложнение задач, стоящих перед совр. наукой и техникой, потребовало дальнейшего быстрого развития формальной логики, приведения логич. аппаратам, в соответствие с этими новыми задачами. Эта потребность и вызвала к жизни новые направления формальной логики. В наст. время во мн. областях науки применение нового логич. аппарата стало столь же обязательным, как и применение математич. аппарата, причем круг этих областей науки все более расширяется. Это объясняется тем, что совр. формальная логика позволяет осуществить теоретич. моделирование мыслит. операций и передачу их выполнения электронным цифровым машинам. Успехи совр. формальной логики, ее сближенность с математикой (исчисление высказываний, применение вероятностного подхода и т.д.) и приобретенная ею относит. самостоятельность не дают, однако, основания рассматривать ее вне более широких теоретико-познават. проблем и, тем более, противопоставлять ее диалектико-материатистич. теории познания, к-рая полностью сохраняет для нее свое значение филос. основы.
В противоположность тенденции нек-рых зарубежных авторов свести мыслит. деятельность к совокупности логич. операций и таким образом "автономизировать" формальную логику, марксизм требует подходить к М. как к одной из форм человеч. деятельности, направленной на преобразование действительности. Этот подход полностью устраняет теоретич. обособление М. от жизни, к-рое выражается во взглядах на М. как на вполне автономный процесс, подчиненный лишь чисто формальным отношениям. Вместе с тем такой подход открывает пути анализа М. в системе деятельности человека в ее целом. Как показывают совр. психологич. и генетико-эпистемологич. исследования, внутр., мыслит. деятельность не только является дериватом внешней, практич. деятельности, но имеет принципиально то же строение, что и практич. деятельность. Как и деятельность практическая, внутр., мыслит. деятельность также отвечает тем или иным потребностям и побуждениям и, соответственно, испытывает на себе регулирующее действие эмоций. "...Без "человеческих эмоций" никогда не бывало, нет и быть не может человеческого и с к а н и я истины" (там же, т. 20, с. 237). Как и в практич. деятельности, в мыслит. деятельности могут быть выделены отд. действия, подчиненные конкретным сознат. целям. Они-то и составляют осн. "единицу" деятельности, не только внешней, практич., но и внутр., мыслительной. Наконец, как и практич. действие, всякое внутр., умств. действие осуществляется теми или иными способами, т.е. посредством определ. операций. В отличие от действия, содержание к-рого определяется субъективной целью, содержание операций, образующих его состав, определяется объективными условиями выполнения данного действия. Т.к. указанные структурные "единицы" деятельности относительно самостоятельны, а вместе с тем представляют собой элементы структуры, к-рая является общей и для внешней, практической и для умств., мыслит. деятельности, то они могут входить в одну и ту же, единую деятельность в обеих своих формах - и внешней, и внутр. Напр., в состав теоретич., мыслит. деятельности могут входить действия внешние, практич., а в эти внешние действия, в свою очередь, отд. внутр., умств. логич. или математич. операции. Такого рода "сплавы" процессов внешних и внутр., практич. и умств. наблюдаются постоянно и тем более отчетливо, чем более практич. деятельность интеллектуализируется, сближается с умств. и, с др. стороны, чем более умств. деятельность вооружается внешними технич. средствами. Т.о., мыслит. деятельность как полностью внутр. представляет собой лишь частный случай и поэтому отнюдь не может рассматриваться исключительно в этой ее форме. К еще более важным выводам приводит анализ тех генетич. и динамич. отношений, к-рые связывают между собой умств. действия и операции. Любые операции, безразлично - внешне-двигат. или внутр., умств., являются по своему происхождению трансформированными действиями. Это значит, что всякая операция первоначально формируется в виде сознательного, подчиненного ясно выделенной цели действия, осуществляющего нек-рое звено живой человеч. деятельности - практической, учебной, познавательной и т.д. Лишь полное освоение действия и включение его в состав более сложных целостных действий, в к-рых оно окончательно отрабатывается, теряет свои избыточные звенья и автоматизируется, превращает его в способ выполнения этих действий, т.е. в собственно операцию. В результате такой трансформации исходное действие утрачивает свою зависимость от тех побуждений и целей, с к-рыми было связано его рождение; оно утрачивает и первоначально присущую ему эмоциональную, личностную окраску. Непосредственно в самих операциях остаются фиксированными лишь связи и отношения, к-рые воспроизводят объективные связи и отношения, абстрагированные от конкретно-предметных условий выполнения действия и обобщения. Эти операции становятся полностью безличными, формализуются и могут быть описаны в виде соответств. алгоритмов, формул, аксиом и т.д. При этом они сами могут становиться предметом дальнейшего анализа и обобщения; кодифицируясь, они образуют относительно устойчивые системы знаний - логических, математических. Как и др. продукты человеч. деятельности, они отделяются от человека и т. о. получают свое объективное существование и развитие. Т.к. система мыслит. операций, осуществляющих умств. действия, полностью покрывает по своему объему их содержание, то может создаться представление, будто она целиком исчерпывает М., иначе говоря, будто формальная логика является единств, наукой о М. и ее законы суть единств, его законы. Это иллюзорное представление получает свое кажущееся подтверждение в факте существования "думающих" электронных машин. Совр. вычислит. машины действительно осуществляют сложнейшие мыслит. операции, намного превосходя по точности и быстроте возможности человеч. мозга. Однако машина может выполнять лишь такие процессы, к-рые полностью "технизировались" в самом М. человека: иначе их вообще невозможно было бы технически моделировать. Но именно потому, что умств. операции не добавляются к деятельности M., a образуют ее состав так же, как, напр., технологич. операции не добавляются к производств. деятельности, а образуют ее, и возникают взгляды, утверждающие принципиальную сводимость М. человека к "мышлению" машин. В действительности же М. в строгом и полном значении этого понятия у машин так же не существует, как не существует у них и труда. Подобно тому, как машина не является действит. субъектом труда, так она не может стать и субъектом М., познания. Из этих положений отнюдь, конечно, не вытекает, что возможности технич. моделирования М. ограничены некими абс. пределами. Пределы эти смещаются, все более и более расширяясь, что происходит в силу постоянно идущей трансформации развивающихся познават., мыслит. действий в мыслит., умственные операции. Т.о., то, что сегодня выступает в виде не формализуемого живого действия, завтра может стать операцией - способом решения новых творч. познават. задач, формализоваться и быть переданным машине. Развитие электронной вычислит, техники остро подчеркнуло еще одну сторону связи между внутр., идеальной мыслит. деятельностью и деятельностью внешней, материальной. Если с генетич. т. зр. эта связь находит свое выражение в процессах интериоризации первоначально внешней деятельности, то другая, не менее существ. сторона этой связи выражается в процессах, идущих в противоположном направлении, - в процессах экстериоризации, т.е. в переходах внутр. мыслит. действий и операций из свойственной им свернутой, сокращенной формы в развернутую, внешнюю форму. Такого рода обратное их преобразование, иногда полное, иногда неполное, происходит постоянно, напр. в случаях возникновения затруднений, создающих необходимость контролировать умств. действия посредством записей, схем, уравнений и т.п. Это является совершенно необходимым в целях их коммуникации др. людям, напр. в условиях обучения или сотрудничества. Вместе с тем переход умств. процессов в развернутую внешнюю форму делает единственно возможным их кристаллизацию в орудиях и машинах - этих "...созданных человеческой рукой органах человеческого мозга" (Maркс К., см. журн. "Большевик", No 11-12, 1939, с. 63). Если при создании простых машин этот процесс выступает в еще непрямом и поэтому неясном своем выражении, то при конструировании электронных вычислит. машин, к-рые выполняют операции самого М., он становится непосредственно видимым.
Значение описанных взаимопереходов и взаимопревращений внешней, материальной, практич. деятельности и деятельности внутр., идеальной, мыслит. заслонялось тем их противопоставлением, к-рое возникло на основе отделения умств. труда от физического. В истории развития учения о познании это противопоставление выразилось в том, что внутр., теоретич. деятельность М. абстрагировалась от ее внутр. связи с внешней и практич. деятельностью, от того факта, что "...существеннейшей и ближайшей основой человеческого мышления является как раз изменение природы человеком, а не одна природа как таковая", и что "разум человека развивался соответственно тому, как человек научился изменять природу" (Энгельс Ф., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 20, с. 545).
Л. Леонтьев. Москва.
Лит.: Спенсер Г., Основания психологии, пер. с англ., 2 изд., т. 1-2, СПБ-М., 1897-98; Ρибо Т., Эволюция общих идей, пер. с франц., СПБ, 1898; Бинэ Α., Механизм мышления, пер. с англ., О., 1894; Психология мышления," СПБ, 1914; Πотебня Α. Α., Мысль и язык, Полн. собр. соч., т. 1, [О. ], 1926; Леви Брюль Л., Первобытное мышление, пер. с франц., М., 1930; Блонский П. П., Память и мышление, М.-Л., 1935; Гоббс Т., Левиафан, М., 1936; Сеченов И. М., Элементы мысли, Избр. произв., М., 1953; Анциферова Л. И., Исследования проблемы мышления в современной зарубежной психологии, "Вопр. психологии", 1956, No 3; Baллон Α., От действия к мысли, пер. с франц., М., 1956; Выготский Л. С., Мышление и речь, Избр. психологич. исследования, М., 1956; Мышление и язык. [Сб. ст. ] под ред. Д. П. Горского, М., 1957; Рубинштейн С. Л., О мышлении и путях его исследования, М., 1958; Шевырев П. Α., Обобщение ассоциаций, "Вопр. психологии", 1958, No 1; Гальперин П. Я., Развитие исследований по формированию умственных действий, в кн.: Психологическая наука в СССР, т. 1, М., 1959; Костюк Г. С., Вопросы психологии мышления, там же; Пономарев Я. Α., Психология творческого мышления, М., 1960; Процесс мышления и закономерности анализа, синтеза и обобщения. Сб. ст. под ред. С. Л. Рубинштейна, М., 1960; Зейгарник Б. В., Патология мышления, [М. ], 1962; Колмогоров А. Н., Жизнь и мышление с точки зрения кибернетики, М., 1962; Bain Α., The senses and the intellect, 3 ed., L., 1868; Marbe K., Experimentell - psychologische Untersuchungen über das Urteil, Lpz., 1901; Claparède E., L'association des idées, P., 1903; Watt H. J., Experimentelle Beiträge zu einer Theorie des Denkens, "Arch. ges. Psychol.", 1905, Bd 4, H. 3, S. 289-436; Messer Α., Experimentell - psychologische Untersuchungen über das Denken, там же, 1906, Bd 8, Η. 1, 2; Wundt W., Über Ausfrageexperimente und über die Methoden zur Psychologie des Denkens, "Psychol. Studien", 1907, Bd 3, H. 4; Τitсhener Е. В., Lectures on the experimental psychology of the thought-processes, N. Y., 1909; Вinet Α., La psychologie du raisonnement, 5 éd., P., 1911; Ach Ν., Über die Begriffsbildung, Bamberg, 1921; Ζelz Ο., Zur Psychologie des produktiven Denkens und des Irrtums, Bonn, 1922; Τhurnwald R., Psychologie des primitiven Menschen, в кн.: Handbuch der vergleichenden Psychologie, hrsg. von G. Kafka, Bd 1, Abt. 2, Münch., 1922; Piéron H., Le cerveau et la pensée, 2 éd., P., 1923; Коffka K., Bemerkungen zur Denk-Psychologie, "Psychol. Forschung", 1927, Bd 9, [H. 1, 2 ]; Spaier Α., La pensée concrète, P., 1927; Forschungen zur Völkerpsychologie und Soziologie, hrsg. von R. Thurnwald, Bd 1-10, Lpz., 1925-31; Bühler K., Denken, в кн.: Handwörterbuch der Naturwissenschaften, 2 Aufl., Bd 2, Jena, 1933; Hаrtley D. M., Observation on man, his frame, his duty and his expectations, 6 ed., L., 1934; Duncker K., Zur Psychologie des produktiven Denkens, В., 1935; Port eus S.D., Primitive intelligence and environment, N. Y., 1937; Rey Α., De la pensée primitive à la pensée actuelle, Encyclopédie française, t. 1, p. 1, P., 1937; Goldstein К. and Sсheerer M., Abstract and concrete behavior, Evanston (Ill.), 1941; Wallon H., Les origines de la pensée chez l'enfant, t. 1-2, P., 1945; Wertheimer M.. Productive thinking, N. Y.-L., [1945 ]; Bartlett F. C., Programme for experiments on thinking, "Quarterly J. Experimental Psychol.", 1950, v. 2, part 4; Humphrey G., Thinking; an introduction to its experimental psychology, L.-N. Y., [1951 ]; Piaget J., La psychologie de l'intelligence, 3 éd., P., 1952; Johnson D. M., The psychology of thought and judgment, N. Y., 1955; Вruner J. S. [a. о. ], A study of thinking, N. Y., [1956 ]; Geer J. P. van de, A psychological study of problem solving, [s. 1. ], 1957; Berlyne D. E. et Piaget J., Théorie du comportement et opérations, P., 1960; Johnson D. M., Psychology: a problem-solving approach, Ν. Υ., 1961;