Приглашаем посетить сайт
ФРЕЙД
ФРЕЙД (Freud), Зигмунд (6 мая 1856 - 23 сент. 1939) - австр. врач и психолог, основоположник психоанализа. Род. в Чехии; проф. Венского ун-та (с 1902). С захватом Австрии фашистами Ф. был выслан - после уплаты выкупа, выдачи склада его книг и дппломатич. вмешательства Ф. Рузвельта (причем в 1933 в Берлине нацистами были сожжены книги Ф.).
В школьные годы под влиянием натурфилософии Гёте Ф. увлекся естествознанием. В Венском ун-те его взгляды формируются в атмосфере позитивизма и механицизма; Ф. переводит на нем. яз. Дж. С. Милля. С 1876 по 1882 - работает в лаборатории физиологии животных у последователя Гельмгольца Э. Брюкке, трактовавшего физиологию как универс. науку о человеке. Энергетич. построения школы Гельмгольца, перенесенные затем Ф. на область психологии, легли в основу его учения о психодинамике. В 1882 Ф. обратился к врачебной практике. В 1889, изучая свойства кокаина, Ф. выдвинул идею местной анестезии. Уже в работе "Об афазии" ("Zur Auffassung der Aphasien", W., 1891) выступил против решающей роли локализации отд. мозговых центров, выдвигая на первый план динамич. и генетич. подходы к изучению функций мозга. Система воззрений Ф., сформировавшаяся в этот период на основе "физиологич. материализма", оказывалась в противоречии с его дальнейшими построениями в области психологии, однако теоретически им не пересматривалась. Так, в ст. "Бессознательное" ("Das Unbewußte", в журн. "Z. für Psychoanalyse", 1915, Bd 3) Φ. выражает сожаление, что нельзя "вывести локализацию психич. процессов или мыслить об идеях как об отложениях в нервных клетках"; однако он не оставляет надежды, что "со временем" психологич. объяснение заменится физиологическим. С др. стороны, вразрез с этими утверждениями Ф. выдвинул принцип автономности психич. сферы.
Стимулом к разработке п с и х о л о г и ч . к о н ц е п ц и и послужили для Ф. опыты Шарко и Бернхейма по гипнотнч. лечению неврозов и наблюдения венского врача Й. Брёйера (случай Анны О.). Исходя из этих опытов, Ф. и Брёйер разработали "катартический" метод лечения неврозов, основанный на вскрытии с помощью гипноза бессознат. психич. травм. (Позднее Ф. перешел от гипноза к методам свободных ассоциаций, что легло в основу техники психоанализа.) Новый метод позволил установить феномен психич. сопротивления пациента раскрытию вытесненных воспоминаний и существование внутрипсихич. фактора цензуры, лежащего в основе вытеснения, что уже намечало подход к структуре психич. аппарата, динамике отношения бессознат. сферы с сознанием. В 1894 появляется статья Ф. "Защитные невропсихозы" ("Die Abwehr-Neuropsychosen", в журн. "Neurologisches Zentralblatt", Bd 13, No 10, 11), содержащая основу его психологич. концепции, а в след. году - кн. Ф. и Брёйера о психич. механизмах истерии. Значение этих работ вышло далеко за рамки психотерапии. На явлении истерич. конверсии была продемонстрирована обратная зависимость физич. симптомов от эмоций, способность психич. сил внедряться в биологич. структуры. Неврозы получали истолкование не обычных заболеваний, но скорее порождений общечеловеч. конфликтов и жизненных трудностей, принявших лишь более острые, клинич. формы. Впервые выдвигается понятие о "смысле" симптома и его роли в психич. динамике: энергия влечений, для к-рой блокированы нормальные выходы, находит окольные пути выражения в патологич. формах; на первый план выступают не физиологические, но экспрессивные и символич. функции симптомов, а невроз в конечном счете связывается с проблемой самовыражения личности и нарушения ее идентичности. Все это явилось антитезой положения механистич. медицины о больном как безличном носителе симптомов. По-новому была поставлена и проблема памяти. Ф. выдвигает существование ложных воспоминаний, как заместителей забытых реальностей. В более широком плане выявляется связь заболевания с прошлым пациента, часто с событиями раннего детства (связь заболевания с прошедшими стадиями развития утверждалась уже в т.н. психологии народов Лацаруса и во франц. психиатрии - у Рибо и Пьера Жане). Согласно Ф., в неврозе прошлое более активно, чем настоящее, и выступает как патогенная сила; по выражению Ф., "невротики страдают от воспоминаний" как непреодоленного прошлого. Механизм возникновения искаженных воплощений и жизненных впечатлений показан и в работе Фрейда "Толкование сновидений" (Lpz.-W., 1900, рус. пер., М., 1913).
Исходя из анализа сновидения, Ф. формирует основной, по его мнению, принцип конфликтности психич. механизма. Конфликт между бессознат. сферой и сознанием приводит к компромиссным образованиям, к-рые несут на себе печать двойственности, совмещая в себе вытеснение примитивных антисоциальных влечений с их символич. удовлетворением. Такие механизмы, согласно Ф., выступают везде, где ослабевает контроль сознания. Сновидения, для Ф., не только "королевские ворота в бессознательное", но и связующее звено между нормой и патологией. Сны - это "неврозы нормального человека", выполняющие прежде всего защитные функции. Утверждение неогранич. способностей рацион. истолкования связано у Ф. с трактовкой иррацион. защитных образований (сновидений или симптомов) как вторичного результата направленного искажения мотивов. Сама бессмыслица служит раскрытию смысла (согласно Ф., "невозможно высказать бессмысленную бессмыслицу"); иррацион. образования нуждаются лишь в интерпретации, переводе на "язык науки" путем снятия искажений, замещений и др. видов деформации, через нахождение их "интеллектуального эквивалента". Это достигается, однако, разрушением визуальной символич. структуры сновидения (не получившей у Ф. никакого объяснения), к-рая переводится в словесную форму. Изучение снов позволяет Ф. установить существование новой формы патологии (психопатологии коммуникаций), куда он относит случаи ошибок речи, письма, памяти и значит. часть несчастных случаев (т.н. парапрактика) (см. "Психопатологию обыденной жизни", В., 1904, рус. пер., М., 1910, - наиболее признанную при жизни из работ Ф.). Во всех этих ошибочных действиях Ф. находит выражение того же основного конфликта, к-рый ведет и к образованию снов. Они - результат ослабления или прорыва в защитных действиях нашего сознат. "Я" н нек-рого проникновения в сознание вытесненных желаний и импульсов. Сходный механизм находит он и в образовании острот и метафорич. выражений (см. "Остроумие и его отношение к бессознательному", W., 1905, рус. пер., М., 1925), хотя и с существ. отличием: в этом случае само сознат. "Я" временно снимает свои защитные операции, что ведет к переходу на дологический ("первичный", по терминологии Ф.) тип мышления, присущий бессознательному. Далее Ф. и особенно его последователи стали находить идентичную внутр. структуру также в фантазиях и возникающих на их основе мифах и произв. художеств. творчества, для объяснения к-рых начали применять методы, разработанные при анализе снов (Фрейд 3., "Бред и сны в "Градиве" Иенсена", W., 1907, рус. пер., М., 1912; Абрагам К., "Сон и миф", W., 1909, рус. пер., М., 1912, и мн. др.), однако при этом исключался феномен эстетического, как не поддающийся анализу. Само сопоставление столь различных явлений, как патологические симптомы, сны и явления культ, творчества, на основе их функцион. общности послужило одним из источников совр. структурного анализа.
Новым этапом в развитии учения Ф. явилась его теория психосексуального р а з в и т и я индивида ("Три статьи о теории полового влечения", W., 1905, рус. пер., М., 1911, переизд. под назв. "Очерки по психологии сексуальности", М., 1923), согласно к-рой сексуальность существует, как все инстинкты, с момента рождения, проходя в своем развитии ряд этапов, по отношению к к-рым сексуальность в обычном понимании есть конечный результат сложного развития. При этом каждая стадия, по Ф., может давать свои патологич. альтернативы. Ф. отводил сексуальности особое место в своей теории, т.к. считал ее основным связующим звеном между психич. и соматич. сферами, а также в силу присущей сексуальным влечениям особой способности к трансформации, порождающей наиболее богатую психодинамику. В отличие от стремления к самосохранению, к-рое не может отвергаться без прямой угрозы для жизни, сексуальные влечения не требуют постоянной связи со своим объектом, к-рый может легко замещаться другим, несексуальным, объектом в процессе сублимации. Введя это понятие, Ф. приписал низшим влечениям способность к трансформациям, однако в рамках своей теории он не мог объяснить факта реального восхождения влечений к высшему уровню (к-рого его концепция не предусматривала). Фактически сублимация выступает лишь замещением влечений, их суррогатом или иллюзией, к-рой и оказывается в таком случае вся культура. Ф. характеризует культуру, построенную на сублимации, как "спиритуализацию нищеты", где "мудрость" и "совершенство" враждебны "счастью", и называет сексуальность "ахиллесовой пятой" цивилизации; в частности, одним из мифов культуры Ф. считает представления о ребенке как свободном от конфликтов асексуальном существе. Однако, в отличие от романтич. критиков культуры, он не идеализирует также природного человека с его влечениями.
Проблемы культуры специально рассматриваются Ф. в соч. "Тотем и табу" (Lpz.-W., 1913, рус. пер., М., 1923), в к-ром он отходит от непосредственных психологич. наблюдений, обращаясь к осн. вопросам "психологии культуры". Методология, предпосылкой для его конструкции послужил филогенетич. закон Геккеля, без должного основания распространенный Ф. и на область психологии. Все построение Ф. по своей структуре приближается к мифу. В его теории-мифе (направленной против либерально-оптимистич. взглядов на цивилизацию) "первым актом истории" объявляется преступление, получившее конкретную форму убийства отца или группового лидера первобытной орды его сыновьями-соперниками. Но в силу закона амбивалентности влечений (для Ф., предпосылки возможности культуры заложены в самой природе) за этим следует раскаяние, усиленное наступившими раздорами и хаосом. Итогом явилось подавление инстинктов, начало их сублимации и рождение религии (убитый отец символически воскресает в образе зверя-тотема, на к-рого переносятся амбивалентные чувства к реальному отцу) и зарождение социальности, основанной на общности "чувства вины"; "творческое чувство вины", обращенная вовнутрь агрессивность, явилось мощным генератором сублимации. В силу того же геккелевского закона агрессивные импульсы ребенка или фантазии невротиков объявляются Ф. далеким повторением действий древнего человека (некое подобие вечного возвращения), а иррационализм бессознательного становится выражением иррационализма истории. Ф. должен был пересмотреть здесь свое учение (о бессознательном), введя понятие массового бессознательного, сохраняющего реликты первобытного человека (не получившее у него, в отличие от Юнга, дальнейшей разработки).
В начале 20-х гг. Ф. пришел к пересмотру своих прежних взглядов на строение психич. аппарата и т.н. структурной теории личности (см. Психоанализ). Осн. понятие конфликта здесь усложнилось, уже не отождествляясь с конфликтом между рацион. сознанием и иррациональным бессознательным. Сознательное "Я" (Ego) выступает как своего рода поле борьбы двух объективных сил, исходящих из биологич. сферы влечений (Id - Оно) и установок общества, внутрипсихическим представителем к-рых является "Сверх-Я" (Super-Ego). Вслед за Платоном ("Государство") Ф.сравнивает "Я" со всадником, к-рый должен управлять существом более сильным, чем он сам ("Я и Оно", Lpz., 1923, рус. пер., Л., 1924). Однако если у Платона разум - источник моральных идей, у Ф. Super-Ego (и его производное - совесть - орудие подчинения индивида обществу) может быть таким же чуждым и опасным для рацион. Ego, как и импульсы Id. Вместе с тем в истории индивида Super-Ego выступает как наследник Эдипова комплекса, т.е. того же конфликта между досублиматорной (природной) и сублиматорной (индивидуальной) фазами существования. Объявив сознат. "Я" центральной, интегрирующей частью личности, Ф. в рамках своей теории не мог объяснить, как оно вообще может выполнять эту роль.
В одной из поздних работ ("Психология масс и анализ человеч. „Я"", Lpz.-W.-Ζ., 1921, рус. пер., M., 1925) Φ. обращается к явлениям массовой психологии, в основном к вопросу о природе социальных связей. Теории, объясняющие обществ. связь общностью интересов, отвергаются им как слишком "поверхностные" и "утилитарные", так же как теории "духа толпы" и массового гипноза (Бернхейм), поскольку интересы для Ф. - лишь рационализация более глубоко лежащих влечений. Первичным феноменом соц. психологии у Ф. выступает бессознат. уподобление (идентификация) групповому лидеру, к-рое строится по модели отношения с отцом и др. первыми детскими авторитетами. Сама общность, т.о., оказывается чем-то вторичным по отношению к индивиду, складываясь из множества отд. идентификаций. Но при этом сам индивид может регрессировать до инфантильного уровня, соответствующего этой идентификации, приобретая черты психического мазохизма, жажду раствориться в группе. Чтобы стать массовой силой, принцип или идея должны быть персонифицированы в личности, но чем сильнее идентификация, тем интенсивнее порождаемые ею процессы десублимации и регресса, что определяет в целом пессимистич. взгляды Ф. на возможности цивилизации. С др. стороны, роль лидера, согласно Ф., предполагает такое самосознание, к-рое сходно по своей структуре с параноическим бредом, и поэтому в этой роли с особым успехом могут выступать патологич. личности, а обществ. жизнь обретает формы массовой патологии ("Калигула" - работа Г. Сакса - ученика Ф., 1924). Эта теория предвосхищала черты социальной психологии, характерные для фашистских режимов.
Из соч. Ф. 20-х и 30-х гг. нек-рые носят итоговый характер ("Новые вводные лекции в психоанализ" - "Neue Folge der „Vorlesungen zur Einführung in die Psychoanalyse"", W., 1933; "Очерк психоанализа" - "Abriss der Psychoanalyse", 1938), другие же имеют лишь отдаленное отношение к его психологии ("Будущность одной иллюзии", Lpz.-W.-Ζ., 1927, рус. пер., М.-Л., 1930; памфлет против религии - "Моисей и монотеизм" - "Der Mann Moses und die monotheistische Religion", Amst., 1939). В этот период у Ф. появляются иногда головокружит. философско-мифологич. построения, в к-рых он уже не стремится опереться на к.-л. клинические или иные данные. Так, Ф. "мифологизирует" свое учение о влечениях, сводя его к вечной борьбе двух мировых сил - Эроса и Танатоса, т.е. влечения к жизни и к смерти. На это время падает и наибольшая известность Ф., хотя и в этот период он не получил офиц. признания со стороны академич. науки.
Учение Ф. проделало довольно необычный путь от одного из специфич. видов терапии до общей психологич. теории. Однако само это превращение стало возможным лишь потому, что в нем с самого начала заключалась скрытая концепция психического как целостной и автономной области, что сделало возможным и сам переход к психотерапии неврозов (намеченный уже у Шарко) взамен прежних чисто соматич. методов. Самопроникновение в область недоступных прежде механизмов мотивации привело Ф. (при обычной переоценке значения новых открытий) к утверждению решающего значения бессознательных, иррацион. влечений для всей душевной жизни. Это сразу же сблизило Ф. с иррационализмом 19 в., восходящим к Шопенгауэру и ранним романтикам. Однако сложность вопроса о филос. истоках учения Ф. в том, что исходной "филос. матрицей" его явились принципы естеств.-науч. эмпиризма и позитивизма. Сам Ф. в "лучших" традициях позитивизма постоянно настаивает на чисто эмпирич. характере своего учения. Само занятие философией он называл непростительной растратой интеллектуальных сил (ср. F. Wittels, Der Antiphilosoph Freud, см. "Almanach der Psychoanalyse", 1931, S. 16-48). Подобная позиция позволяла оставлять без освещения ряд осн. теоретич. положений, таких как природа психического или определение понятия сексуальности, к-рое все более отождествлялось с психическим вообще, но, с др. стороны, не мешало выдвигать новые теоретич. конструкции, казавшиеся Ф. лишь естеств. дополнением "медицин. эмпирики". Позиции Ф. оказались весьма близкими к философии жизни и иррационализму, но их объединению существенно мешает специфическая, терапевтич. позиция Ф. Целью же психотерапии у Ф. являлось лишь господство сознания над хаосом слепых влечений. Ф. и его последователи нередко утверждали, что они только расширили сферу науч. познания, дав рацион. объяснение таких явлений, как сновидения или симптомы душевных болезней, к-рые прежде наука была не в силах объяснить и предпочитала игнорировать. Противоречие в самом задании - дать строго детерминистическое, рацион. истолкование иррационального - при этом обычно не замечалось. Все это открывало возможность истолковать учение Ф. как новую, углубленную форму рационализма или гуманизма, особенно в определ. кругах европ. интеллигенции (Т. Манн, С. Цвейг и др., см., напр., доклад Т. Манна "Фрейд и будущее", 1936). Противоречивость в самой системе Ф. сказалась и в том, что рядом с положением о господстве в человеке иррацион. начал ("наше Я - не хозяин в своем собств. доме") Ф. выдвигает истолкование психич. жизни как постоянной борьбы сознат. и бессознат. начал. Более того, само бессознательное выступает как итог действий рацион. "Я", изгоняющих влечения низшего порядка из сферы сознания (бессознательное как сумма вытеснений). В системе психотерапии Ф. сознат. "Я" выступает активным и организующим началом личности, хотя это трудно совместить с выведением сознат. факторов из иррацион. и слепых "подземных" истоков, с истолкованием сознат. мотивов как иллюзии или самообмана, имеющего цель скрыть от человека подлинные мотивы его поведения. Неслучайны поэтому расхождения Ф. даже с ближайшими последователями (Адлер, Юнг, Ранк, Штеккель и др.). Впоследствии же учение Ф. распалось на ряд враждебных друг другу направлений и школ (см. Фрейдизм). Не менее знаменательно, с др. стороны, что борьба вокруг наследия Ф. не потеряла своей остроты и через сто лет после его рождения, что его учение оказалось притягательным для самых различных идеалистических и позитивистских концепций (см. сб. "Freud and the 20th century", Ν. Υ., 1957). Об этом свидетельствуют многочисл. попытки интерпретации его учения в духе экзистенциализма, операционализма, протестантской теологии (Тиллих, Нибур), попытки представить Ф. идеологом "демократического социализма" и реформизма (Фромм), соединить Ф. с культурологией Шпенглера (Рут Бенедикт), с амер. позитивистской социологией (Парсонс) и др.
Лит.: Виттельс Ф., Фрейд. Его личность, учение и школа, пер. с нем., Л., 1925; Dаlbiez R., La méthode psychanalytique et la doctrine freudienne, 2 éd., Bruges, 1949; Puner H., Freud. His life and his mind, [L., 1949]; Jones E., The life and work of S. Freud, v. 1-3, N. Y., [1957]; Choisy M., S. Freud, N. Y., [1963]; Fine R., Freud. A critical re-evaluation of his theories, L., [1963]; Rieff Ph., Freud, the mind of the moralist, L., 1965. См. также лит. при ст. Психоанализ.
Д. Ляликов. Москва.