Приглашаем посетить сайт
МИМАНСА
МИМАНСА (санскр. nffmämsä- размышление, исследование) - одна из шести ортодоксальных школ индийской философии. Более точно мимансу принято именовать пурва-мимансой, или первой мимансой, в отличие от утгара, или второй мимансы, под которой традиционно подразумевается веданта. Одни исследователи усматривали в этой нумерации указание на время возникновения обеих школ, другие - характеристику их как двух сменяющих друг друга этапов духовного развития. Иногда мимансу называют карма-мимансой, подчеркивая ее связь с индуистской религиозной практикой.
В Индии издревле существовало представление о едином ортодоксальном учении, состоящем из двадцати книг (адхьяя) и включающем пурва-мимансу, утгара-мимансу и санкаршанаканду - ритуалистическую школу, тесно связанную с пурва-мимансой. Слово "миманса" нередко встречается в индийских священных текстах - Дхарма-сутрах, Брахманах, Упанишадах и даже в ведийских гимнах. В одной из поздних Упанишад - Субала-упанишаде возникновение мимансы связывается с жертвоприношением Пуруши: "...с выдохом этого великого существа [возникли] Ригведа, Яджурведа, Самаведа, Атхарваведа; [науки] о произношении, ритуале, грамматике, этимологии, метрике, движении светил; ньяя, миманса, дхармашастры, вьякхьяны, упавьякхьяны и все существа" (пер. А. Я. Сыркина).
Основная задача мимансы - исследование дхармы, понимаемой в первую очередь как совокупность ритуальных обязанностей. Мимансаки отстаивали тезис, согласно которому достоверное знание о дхарме содержат только Веды. Изощренные философские построения мимансы на протяжении всей ее истории служили обоснованием брахманистского ритуализма. Формирование мимансы как своеобразного дополнения ко всей старой ритуалистической литературе стало необходимым в связи с борьбой против чуждых, небрахманистских представлений о дхарме, носителями которых были настики. С точки зрения мимансы дхарма представляет собой соединение артхи (пользы) и чоданы, т. е. "команды", руководства к действию, под которым подразумеваются ведийские предписания. Если свою выгоду человек может распознать самостоятельно, то для понимания ритуального долга ему требуется руководство. Таким руководством могут быть только Веды. Источником сведений о дхарме не может стать обыденное знание - пратьякша. Последняя рассматривается в мимансе как контакт индрий (органов чувств) и предмета. Если для познания окружающей действительности, т. е. того, что существует в момент познания, пратьякша вполне пригодна, то в качестве свидетельства о должном - о том, что еще только предстоит совершить, она неприемлема. Пролитой, или источником знания о дхарме, приверженцы мимансы считали ведийское слово - шабду. Предписания Вед, состоящие из слов, мимансаки рассматривали как абсолютно непогрешимые: ведь по отношению к предписанию не может быть даже поставлен вопрос о достоверности, т. к. его смысл - не в описании наличных фактов, а в призыве к действию. Кроме того, согласно учению мимансы, связь слова с обозначаемым им предметом (артха) не представляет собой результат договора между людьми, но является врожденной (аутпаттика).
Эти мотивы, присутствующие уже в сутрах мимансы, получают развитие и в существенной степени переосмысливаются в позднейших комментариях, созданных в ситуации полемики с буддизмом. Ключевые термины мимансы - "пратьякша" и "прамана" меняют свое значение: под первой теперь понимается чувственное восприятие, а под второй - источник истинного знания вообще (но не обязательно знания о дхарме). На первый план выходит прежде не интересовавший мимансаков вопрос о достоверности восприятия. Последняя достигается при том условии, что индрий человека вступают в контакт именно с тем предметом, мысль о котором появляется в сознании при акте восприятия. Как правило, так и происходит; причинами ошибок в восприятии становятся привходящие обстоятельства.
Однако сущность дискуссии с буддизмом состоит не столько в проблеме достоверности, сколько в вопросе о природе человеческого "я". Адепты мимансы стремились опровергнуть буддийское учение об иллюзорности индивида. Представлению о человеке как потоке сменяющих друг друга состояний они противопоставляли тезис о существовании устойчивого начала, остающегося неизменным в потоке перевоплощений и несущего ответственность за соблюдение дхармы, т. е. получающего награду за благие поступки и подвергающегося наказанию за дурные. Для решения этой задачи мимансакам и служила концепция, согласно которой состояния сознания (пратьяйя) не текучи, а, напротив, устойчивы. Эта устойчивость коренится в устойчивости восприятия (пратьякши), "опорой" которого является сам воспринимаемый предмет.
Центральное место в философии мимансы занимает учение о Ведах, которые рассматриваются как непогрешимое свидетельство о дхарме в силу своего "неавторского" (апаурушейя) характера: священный текст никогда никем не был создан; он существовал всегда и потому не содержит никаких ошибочных положений: ошибка, т. е. субъективное искажение действительности, предполагает присутствие субъекта - человека или божества. Культ Вед в свою очередь основывался на культе самого языка, на котором звучало сакральное слово, - санскрита и на представлении о нем не как об одном из многих языков, но как о единственном "истинном" языке. Этот язык также рассматривается как вечный; в учении мимансы важное место занимает тезис об отсутствии "соединителя" (самбандхатар), человека или божества, давшего названия всему многообразию явлений. Вместе с тем в роли таких "соединителей" выступают все родители, которые учат своих детей говорить.
В трактовке ритуальных действий, составляющих дхарму, приверженцы мимансы отличались радикализмом. Смысл жертвоприношения они видели не в обращении к богам; реальность последних в качестве самостоятельных существ мимансаки отрицали. Признание ведийских божеств лишь как слов, содержащихся в священном тексте, и представление о цели обряда как об особой силе, возникающей у человека (см. Апурва) в результате самого ритуального действия, без всякого воздействия извне, были истолкованы некоторыми исследователями как своеобразный атеизм. Смысл последнего допустимо связать с возможной ролью мимансы как средства распространения индуистско-брахманистской традиции. Мировоззренческой основой, пригодной для распространения религии, отвергающей прозелитизм, становилось учение о млеччхабхаве - превращении ариев, пренебрегших дхармой, в варваров-млеччхов и о возможности для них "вернуться" к первоначальному образу жизни посредством специальных обрядов. Арианизируемые "варвары" нуждались в систематическом и в то же время компактном руководстве. Учение о "жертвоприношении без богов" представляло собой один из способов соединить в рамках общеиндуистской традиции множество локальных культов.
До тех пор, пока процесс поглощения местных традиций происходил под руководством брахманов из традиционных мест расселения ариев, миманса, сыгравшая выдающуюся роль в борьбе против буддизма и консолидации ортодоксии, занимала центральное положение среди астиков. Когда же (вероятно, после распада империи Гуптов) инициативой мало-помалу завладели восточные и особенно южные государства с их недавно арианизированным населением, она стала постепенно отходить на второй план, уступая свою роль новым формам веданты, которые и получили название уттара-миманса. Однако в качестве специальной ритуально-экзегетической дисциплины пурва-миманса сохранила свое значение до наших дней.
Лит.: KeilhA. В. The Karma-Mimämsä. L., 1921; KaneP. V. Brief Skefch f the Purva-Mimämsä System. Poona, 1924; Tha G., Purva-Mimämsä in its Sources. Benares, 1942; Frauwallner Е. Materialen zur ältesten Erkenntnislehre der Karmaniitnämsä. W, 1968; Verpoorten J. M. Mimämsä Literature. Wiesbaden, 1987.
А. В. Пименов