Приглашаем посетить сайт
ОРТЕГА-И-ГАСЕТ
ОРТЕГА-И-ГАСЕТ (Ortega у Gasset), Xoce (9 мая 1883 - 18 окт. 1955) - исп. философ, представитель философии культуры и филос. антропологии, обществ. деятель. Род. в Мадриде. Учился в Мадридском Центр, ун-те, затем в ун-тах Лейпцига, Берлина и Марбурга. В 1911-36 руководил кафедрой метафизики Мадридского ун-та. Вместе с Мараньоном и Айелой основал "Союз защиты республики" и в 1931 участвовал в свержении монархии. Эмигрировав из Испании (1936), О.-и-Г. публично выступал против фашизма. Возвратившись в Мадрид (1948), основал Ин-т гуманитарных наук. Филос. деятельность О.-и-Г. начал как неокантианец (был учеником Когена). Его дальнейшее идейное развитие связано с влиянием философии жизни, прежде всего Ницше (в частности, в концепции "массовой культуры") и Дильтея, отождествившего понятия "жизнь" и "история" и создавшего на основе философии жизни т.н. историч. мировоззрение, на позиции к-рого встал О.-и-Г.
О.-и-Г. выражает характерную для философии истории 20 в. тенденцию к построению онтологии; он представляет то направление в философии, к-рое в противовес гносеологизму ("методологизму") неокантианства с его исследованием специфики историч. знания и феноменализму позитивистского мышления стремилось возвратиться к рассмотрению самого предмета, т.е. ответить на вопрос, что такое историч. бытие. Неокантианский подход к истории О.-и-Г. критикует за противопоставление естеств. наук историческим, исходящее из метода, а не из предмета самих наук. Он осуждает "индивидуализирующий" метод Л. Ранке, противополагающий историю философии, доказывая, что всякий историч. факт требует истолкования, а это связано с определ. пониманием реальности, обнаружением к-рой этот факт является. О.-и-Г. подвергает критике позитивизм, воспринимающий историч. реальность по аналогии с природной. Фиксируя увлечение позитивистски настроенных историков заимствованными из естествознания методами статистики, О.-и-Г. подчеркивал неизбежную потерю контакта с той реальностью, с к-рой исследователь по существу должен иметь дело. Позитивизм, по мнению О.-и-Г., приводит к засилью методов, "механизирующих исследовательскую работу и позволяющих заниматься наукой людям, духовно ограниченным" (Gesammelte Werke, Bd 3, Stuttg., 1954, S. 375). О.-и-Г. уже в 1928 объявляет задачей философии истории исследование вопроса "... об онтологической структуре исторической реальности, об элементах, из которых она строится..." (S. 382). Однако на пути к этому стоит непримиренный в рамках философии жизни дуализм природного и исторического (духовного). Попытку преодолеть этот дуализм О.-и-Г. предпринимает в последний период своей деятельности, опираясь на новую теоретич. базу - феноменологию Э. Гуссерля и экзистенциальную онтологию Хейдеггера. Исходя из теоретич. предпосылки экзистенциализма (рассмотрения бытия "изнутри", из факта существования Я), О.-и-Г. переосмысливает роль и значение самой философии истории (философии человека) - он видит в ней ключ к решению вопроса о том, что такое бытие вообще; философия истории становится философией как таковой. Природа, по мнению О.-и-Г., перестала быть для совр. человека бытием, она оказалась умств. конструкцией, создаваемой наукой. Он оценивает науку с прагматистских позиций, как производств. силу, не имеющую никакого отношения к истине (см. "Toward a Philosophy of History", N. Y., 1941). "Техника - средство для реализации человеческого проекта. Но она не создает этот проект". Человеч. проект (здесь О.-и-Г. предвосхищает Сартра), или "жизненную программу", создают "поэты, философы, политики, основатели религий, открыватели ... Инженер (имеются ввиду представители естеств. наук.- Ред.) зависит от них всех" (там же, S. 119-121). Подлинной реальностью оказывается реальность, к-рая дает смысл человеч. бытию, и ее О.-и-Г. стремится обнаружить в истории. В качестве способа для достижения этой цели он предлагает рассмотреть историю как "специфически человеческую драму", попадая, т. о., в логич. круг: ведь, согласно О.-и-Г., смысл человеч. существования должен быть обнаружен в истории; само обращение к истории было предпринято именно для того, чтобы понять человека. Выйти из этого круга О.-и-Г. пытается путем анализа различных типов мировоззрений в надежде ухватить, с помощью внимательного всматривания в структуру той или иной историч. эпохи, то, что придает этим мировоззрениям смысл. Однако, несмотря на то, что О.-и-Г. подчас удается выявить логику развития и разложения того или иного типа мировоззрения, своей задачи он не решает: история культуры обнаруживает кладбище вымерших идеалов и верований - то, что давало им жизнь, остается невыясненным. В результате О.-и-Г. создает еще одну морфологию культуры, к-рая, хотя и отличается от других (напр., от шпенглеровской) своей формальной структурой (в ней антич. мир не отгорожен от западно-европейского, а, напротив, органически связан), но не принципиально: историч. формы культур выступают как последовательность сменяющих друг друга иллюзий.
В центре внимания О.-и-Г. - проблема "массового общества", "массовой культуры". В европ. обществе конца 19-20 вв. О.-и-Г. усматривает опасные тенденции "омассовления", к-рые превращают человеч. личность в "усредненного", обезличенного индивида, мироощущение и поведение к-рого целиком определяется извне. В "массовом обществе" человек "действует в соответствии с сознанием имперсонального, неопределенного субъекта, который есть "все" и „никто"" ("El nombre y la gente, Md., 1957, p. 25) (ср. с учением о "man" Хейдеггера). В отличие от органич. обществ прошлого, где индивиды составляли народ, совр. "массовое общество", согласно О.-и-Г., представляет собой "механич. совокупность индивидов" - "толпу". Стандартизация обществ. жизни, нивелирование людей, классов и даже континентов (см. "La rebelión de las masas", Md., 1930, p. 33-34) ликвидирует, по мнению О.-и-Г., сословное деление и создает новую дифференциацию общества: на "массу" и "элиту" (духовную аристократию). Причины этого бедственного состояния совр. общества О.-и-Г. усматривает прежде всего в том, что смысловая реальность существования человека вытеснена эмпирико-технической, и, т. о., средство "земного устроения людей" превращено в цель их существования. "Техническая эра" обеспечила практич. могущество человека, к-рый, однако, не осознал, что такое он сам и поэтому, "оказываясь способным потенциально совершить все, он не знает, что он делает актуально" ("Toward a Philosophy of History", p. 151). Выступая с критикой "массового общества", О.-и-Г. рассматривает его как благоприятную почву для тоталитарного режима, поскольку усредненный индивид, неспособный к самостоятельному мышлению, служит объектом манипулирования со стороны определ. социально-политич. группировок. О.-и-Г. с позиции аристократического, избранного меньшинства стремится защитить культуру от "масс, решивших управлять обществом без способностей к этому". Он полагает, что социальная активность масс может привести человечество к катастрофе: "Если этот тип человека ("человек-масса".- Ред.) будет продолжать господствовать в Европе и решать ее судьбы, достаточно тридцати лет, чтобы наш континент вернулся к варварству" ("La rebelion de las masas", p. 76-77). Сознавая опасность фашизма, О.-и-Г. стремится найти средство спасения от него в культурных ценностях, сохранять и развивать к-рые призвана духовная элита.
В осн. эстетич. работе "Дегуманизация искусства" ("La deshumanizacio delarte", 1925) О.-и-Г. исходит из несовместимости обыденного переживания "жизненной реальности" и художеств. "созерцания", имеющего дело с вымышленными "ирреальными" образами. В этом плане О.-и-Г. сопоставляет традиц. "реалистич". иск-во 19 в. и "новое" иск-во, родоначальниками к-рого он считает Дебюсси, Малларме, Пиранделло, Пикассо. Если традиц. иск-во стремилось уподобиться реальности, создать иллюзию существующего мира, то новое иск-во сосредоточивает внимание на "чисто эстетических элементах", подчеркивая условность, "нереальность" художеств. объекта. В этом и заключается "дегуманизация" иск-ва: отказываясь от "очеловечивания" своих созданий и "смело деформируя" заключенные в них элементы "человеческой реальности", художник самой структурой своих произведений делает невозможной проекцию в них обыденных "человеческих" переживаний. Популярность традиц. иск-ва 19 в., массовое восприятие к-рого основывалось на эффекте сопереживания, сменяется враждебной реакцией "непонимания" нового иск-ва массовым сознанием, к-рое не может встать на чисто эстетич. т. зр., свойственную художнику. Поскольку значение "дегуманизации" исчерпывается у О.-и-Г. демонстрацией неадекватности художеств. образа и жизненной реальности, иск-во теряет у него "трансцендентный смысл" и оказывается лишенным содержания.
Соч.: Obras completas, 4 ed., t. 1-6, Md, 1957-58; Gesammelte Werke, Bd 1-4, Stuttg., 1954-56; Ideas y creencias, Md, 1959; в рус. пер. - Дегуманизация искусства, в кн.: Совр. книга по эстетике, М., 1957.
Лит.: Тертерян И., Гуманизировать или погибнуть, "Вопр. лит-ры", 1961, No 6; Xюбшер Α., Мыслители нашего времени, М., 1962; Карьева-Угринович В. Б., Реакционность концепции человека в философии Хосе Ортега-и-Гассета, "ФН" (НДВШ), 1964, No 6; Гайденко П. П., Бурж. философия в поисках реального содержания историч. процесса, "Вопр. истории", 1966, No 1; Зыкова А. В., в сб.: Совр. экзистенциализм, М., 1966; Давыдов Ю. Н., Искусство и элита, М., 1966; Mаrias J., La filosotia espanola actual, В. Aires, 1948; его же, José Ortega y Gasset und die Idee der lebendigen Vernunft, Stuttg., [1952]; его же, Ortega su clrcunstancia y vocacion, Md, [I960]; Sánchez Vlllasenor J., Ortega y Gasset, existentialist, Chi., 1949; Hernández-Rubio J., Sociologíe y politíca en Ortega y Gasset, Barc, [1956]; Caecalès Сh., L'humanisme d'Ortega y Gasset, P., 1957; Ramirez S., La fllosofía de Ortega y Gasset, Barc, 1958; его же, Ortega у el nucleo de su filosofia. El tema del hombre. Los primeros principios, Md, 1959; Niedermayer F., José Ortega y Gasset, В., [1959]; Вorel J. P., Raison et vie chez Ortega y Gasset, [Nchât.], 1959; Vela F., Ortega y Ios existencialismos, Md, [1961].
П. Гайденко. Москва.