Приглашаем посетить сайт
ВОЗВЫШЕННОЕ
ВОЗВЫШЕННОЕ - одна из главных категорий классической эстетики, характеризующая комплекс неутилитарных взаимоотношений субъекта и объекта, как правило, созерцательного характера, в результате которых субъект испытывает сложное чувство восхищения, восторга, благоговения и одновременно страхе, ужаса, священного трепета перед объектом, превосходящим возможности его восприятия и понимания. При этом субъект переживает свою глубинную онтологическую и энергетическую сопричастность или самому "высокому" объекту, свое родство с ним, или трансцендентному архетипу, духовным силам, стоящим за ним; ощущает отсутствие угрозы реальной опасности для себя, т.е. свою внутреннюю свободу и духовное равноправие в системе взаимодействия несоизмеримых величин, где он предстает бесконечно малой величиной.
В имплицитной эстетике (см. Эстетика) понятие возвышенного появилось в греческой античности в связи с понятием энтузиазма (божественного воодушевления, которое приписывалось провидцам, поэтам, живописцам, или восхождения к божественной идее прекрасного-у платоников), а также в риториках, где оно означало один из стилей речи-высокий, величественный, строгий. Эти идеи подытожил в сер. 1 в. анонимный автор, вошедший в науку под именем Псевдо-Лонгина, в трактате "О возвышенном". Псевдо-Лонгин, характеризуя возвышенное (το ΰψος) как один из главных приемов художественно организованной речи, делает акцент на его внесознательно-эмоциональном воздействии на слушателя, когда речь приводит его в состояние восторга, изумления и "подобно удару грома, ниспровергает все прочие доводы". Оратор для достижения возвышенного должен не только искусно владеть всеми техническими правилами составления фигур и оборотов речи, но и субъективно быть предрасположенным к возвышенным мыслям, суждениям, страстным переживаниям, патетическому настрою.
В христианской средневековой эстетике проблема возвышенного не ставилась на теоретическом уровне, но дух возвышенного имплицитно пронизывал основные составляющие культуры, достигая апогея в византийском и древнерусском столичном искусстве (в живописи, архитектуре, церковном пении), в храмовом богослужении, в мистической практике монахов - в "эстетике аскетизма". В текстах отцов Церкви, в церковной поэзии, агиографии, в византийской и древнерусской иконописи трансцендентно-имманентный Бог предстает в качестве антиномического, непостигаемо-постигаемого, неописуемо-описуемого ("сверхсветлой тьмы" - Псевдо-Ареопагит) объекта духовного созерцания, вызывающего у верующего переживание возвышенного (ужаса и восторга, трепета и неописуемой радости, "экстаза безмыслия" и т, п. состояний). Эстетическое сознание в византийско-православном ареале было как бы промодулировано феноменом возвышенного, поэтому на первый план в эстетике выдвинулись такие категории, как образ, икона, символ, знак, выполняющие прежде всего анагогическую (возводительную), т. е. духовно-возвышающую функцию, а прекрасное было осмыслено как символ божественной Красоты и путь к Богу. Искусство и эстетическая сфера в Византии и средневековых православных странах фактически функционировали в модусе возвышенного. Восходящая к "Ареопагитикам" аиагогическая функция искусства была близка и многим мыслителям западного средневековья. Так, аббат Сен-Дени Суггерий (12 в.) прямо писал о том, что церковное искусство способствовало его восхождению к Богу. Под знаком возвышенного, сопряженного с причудливым, находилась художественная культура и эстетика барокко, высоко ценившая в художнике "божественное вдохновение" (furor divinus). Во Франции нач. 18 в. возвышенное (le sublime) понималось как высшая ступень красоты и означало величие и изысканность.
В эксплицитной эстетике систематическое осмысление возвышенного начинается с трактата Э. Бёрка "Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного" (1757), в котором проводится сравнительный анализ двух главных категорий эстетики на основе изучения эмоционально-аффективного воздействия соответствующих эстетических объектов. Бёрк утверждал, что прекрасное и возвышенное имеют противоположные природы. Если прекрасное основывается на чувстве удовольствия, то возвышенное - на чувстве неудовольствия. Объекты, их вызывающие, также во всем противоположны. Возвышенные предметы "огромны по своим размерам", шероховаты и небрежно отделаны, угловаты, темны, мрачны и массивны, могут быть даже зловонными. Поэтому возвышенное близко стоит к категории безобразного ("безобразие вполне совместимо с идеей возвышенного", особенно если оно вызывает сильный страх). Все, что возбуждает ужас в человеке, может, по Бёрку, быть источником возвышенного.
Идеи английского мыслителя были активно восприняты немецкими философами. М. Мендельсон в трактате "О возвышенном и наивном в изящных искусствах" (1761) в контексте своей теории восприятия определяет возвышенное как нечто, вызывающее в созерцающем восторг, восхищение, "сладкий трепет" и тем самым приводящее его к постижению внезапно открывшегося совершенства. В искусстве он различал два вида возвышенного: восхищение изображенным предметом и восхищение самим изображением предмета, даже достаточно заурядного, не вызывающего удивления. С возвышенным первого вида он связывал понятие наивного в искусстве, которое определял как безыскусное выражение идеи или изображение предметов, достойных восхищения. Непосредственность и наивность изображения только усиливают, по мнению Мендельсона, величие изображенного предмета.
На трактат Бёрка активно опирался и Кант в раннем сочинении "Наблюдения над чувством прекрасного и возвышенного" (1766) и в "Критике способности суждения" (1790). Если в первом трактате он во многом следует за Бёрком, то в "Критике" идет значительно дальше его. Рассуждения о возвышенном Кант строит, постоянно отталкиваясь от своей концепции прекрасного. Если понятие прекрасного в природе связано прежде всего с формой предмета, его упорядоченной ограниченностью, т. е. касается его качества, то чувство возвышенного возбуждают, как правило, предметы бесформенные, безграничные, несоизмеримые с человеком, т. е. главный акцент переносится на количество. Прекрасное "берегся для изображения неопределенного понятия рассудка, а возвышенное-для изображения неопределенного понятия разума" (Критика способности суждения, § 23). И то и другое доставляет удовольствие субъекту, хотя и различное по характеру; удовольствие от возвышенного-это особое антиномическое удовольствие-неудовольствие, "негативное удовольствие". Возвышенное нравится "в силу своего противодействия интересу (внешних) чувств", в то время как прекрасное нравится "без всякого интереса". Возвышенное "есть предмет (природы), представление о котором побуждает душу мыслить недосягаемость природы в качестве изображения идей" (там же, § 29). Чувство возвышенного основывается, т. о., на некой негативности, принципиальной неадекватности и невозможности, т. е. приводит к ощущению трансцендентальности идей, стоящих за объектом эстетического восприятия. Возвышенное возникает как моментальное схватывание или шок от непосредственного узрения невозможности чувственного представления этих идей при максимальной иррациональной приближенности к ним в самом акте восприятия; и оно есть то, "одна возможность мысли о чем уже доказывает способность души, превышающую всякий масштаб [внешних] чувств" (там же, § 25). Одно из главных отличий основных категорий эстетики Кант видит в том, что красота природы "заключает в своей форме целесообразность", т. е. имеет онтологический характер и "сама по себе составляет предмет удовольствия"; объект же, вызывающий в нас чувство возвышенного, по форме "может казаться нашей способности суждения нецелесообразным, несоразмерньм с нашей способностью изображения", как бы насильственно навязанным воображению (там же, § 23). Он не может быть назван в отличие от прекрасного возвышенным в собственном смысле слова; возвышенное "касается только идей разума", т. е. его центр тяжести находится в субъекте, а не в объекте, как в случае с прекрасным. "Основание для прекрасного в природе мы должны искать вне нас, для возвышенного же-только в нас и в образе мыслей, который вносит возвышенное в представление о природе" (там же). Возвышенное возникает при конфронтации опыта природы с опытом свободы; это не эмпирически-индивидуальное, но субъективно-всеобщее чувство. Кант различал два вида возвышенного: математически возвышенное и динамически возвышенное. Первый вид связан с идеей величины объекта, увлекающей человеческое воображение в бесконечность. Второй-с угрожающими силами природы (бушующий океан, гроза с громом и молниями, действующий вулкан и т. п.), когда человек созерцает их из безопасного места, ощущает увеличение своей душевной силы в процессе созерцания и получает удовольствие от осознания в себе "способности сопротивления" им. Душа воспринимающего начинает "ощущать возвышенность своего назначения по сравнению с природой" (там же, § 28).
Идеи Канта конкретизировал, сместив некоторые акценты, Шиллер в двух статьях "О возвышенном" (1793; 1801). Возвышенное трактуется им как объект, "при представлении которого наша чувственная природа ощущает свою SfUU^ lly^DÜVAUrtCTBO, свою свободу от всяких ограничений; объект, перед лицом которого мы, т. о;, оказываемся в невыгодном физическом положении, но морально, т. е. через посредство идей, над ним возвышаемся" (цит. по: Шиллер Ф. Статьи по эстетике. М.- Л., 1935, с. 138). Чувство возвышенного "сочетает в себе страдание, достигающее иногда степени ужаса, и радость, восходящую до восторга; не будучи в собственном смысле наслаждением, оно чуткими душами предпочитается простому наслаждению прекрасным. Возвышенное путем внезапного потрясения предоставляет нашему духу выход из чувственного мира, в то время как красота приковывает к нему". Шиллер различал "созерцательно-возвышенные силы" и "патетически-возвышенные".
На идеи Шиллера опирался в своих лекциях "Философия искусства" (1802-03; опубликованы в 1859) Шеллинг. Он различал возвышенное в природе, в искусстве и в "душевном строе" и определял его как облечение бесконечного в конечное. Для возвышенного, полагал он, недостаточны просто физическая или силовая несоизмеримости с человеческими масштабами. Эстетическое "созерцание возвышенного" имеет место только тогда, когда "чувственнобесконечное" (напр., реальный разгул стихий) выступает символом "истинно бесконечного" (абсолютной идеальной бесконечности). Бесконечное как таковое уничтожает форму чувственно-бесконечного, т. е. символа. Поэтому абсолютная бесформенность как "высшая абсолютная форма, в которой бесконечное выражается конечным" и является символом бесконечного как такового, т. е. воспринимается как возвышенное. А тождество абсолютной формы и бесформенности - изначальный хаос как потенция всех форм. Поэтому через "созецание хаоса разум доходит до всеобщего познания аабсолютного, будь то в искусстве или в науке". Отсюда "хаос - основное созерцание возвышенного", согласно Шеллингу ("Философия искусства", 65). Между возвышенным и прекрасным нет сущностной противоположности, но только количественная. Это понимание возвышенного вдохновляло не одно поколение немецких романтиков; оно близко и теоретикам, и практикам ряда направлений искусства 20 в.
Гегель в "Лекциях по эстетике" (1818-29; опубликованы в 1835-42), опираясь на Канта, но полемизируя с его акцентированием субъективной природы возвышенного, связывает его со-сферой выражения "субстанциального единого", бесконечного непостигаемого разумом духа, или Бога, в конечном, в единичных явлениях, в частности в произведениях искусства. "Возвышенное вообще есть попытка выразить бесконечное, не находя в царстве явлений предмета, который бы оказался годным для этой цели"; стремление показать, явить "абсолютное выше всякого непосредственного существования", что неизбежно ведет к диалектическому снятию конкретной формы выражения принципиально невместимым в нее содержанием - субстанциальным смыслом. "Это формирование, которое само уничтожается посредством того, что оно истолковывает, так что истолкование содержания обнаруживается как снятие самого истолкования, - это формирование есть возвышенное". По Гегелю, возвышенное онтологично- это некое укорененное в единой абсолютной субстанции, или в Боге, содержание, подлежащее воплощению и снимающее в процессе этого воплощения любую конкретную форму воплощения. Возвышенное в искусстве проявляется n auwJiiuiMuM стремлении искусства к выражению божественной субстанции, а так как она значительно превосходит любые формы внешнего выражения, то это и должно стать предметом выражения - несоизмеримость смысла и образа его выражения; "существование внутреннего за пределами внешнего". Такое "искусство возвышенного" Гегель называет "святым искусством как таковым, святым искусством по преимуществу, потому что оно воздает честь лишь одному Богу" (Эстетика, т. 2. М-, 1969, с. 73). Этот род возвышенного он усматривал преимущественно в иудейской священной поэзии. Изобразительные искусства, по его мнению, не в состоянии выразить возвышенное, хотя это частично удалось сделать Рафаэлю в изображении Христа-младенца в "Сикстинской мадонне". В архитектуре наиболее глубоко возвышенное выражается в готике. Эти идеи Гегеля оказали существенное влияние на основные принципы эстетик романтизма и символизма. Романтики и символисты предприняли небезуспешные попытки создать возвышенные произведения в поэзии, музыке, живописи. В России теоретики неоправославной эстетики первой трети 20 в. (Я. А. Флоренский, С. Н. Булгаков), не употребляя термина "возвышенное", фактически показали, что возвышенное в гегелевском понимании наиболее оптимально было выражено в феномене иконы. Представители немецкой классической философии дали практически исчерпывающее понимание возвышенного. В материалистической эстетике 19-20 вв. во многом утрачивается изначальный эстетический смысл возвышенного. Многие эстетики просто исключают его из своего категориального арсенала, другие трактуют крайне односторонне. Н. Г. Чернышевский практически сводил возвышенное к природной величине и силе. Психологическая эстетика (Липпс, Фолькельт) понимали его как "вчувствование", как проекцию возвышенных чувств на предмет эстетического восприятия; при этом Фолькельт различал 5 типов возвышенного. Марксистско-ленинская эстетика связывала его с понятиями патетического и героического, проявляющихся в социально или идеологически ангажированной личности - бескорыстном борце за те или иные прогрессивные с точки зрения конкретного класса (или партии) идеалы. С середины 20 в. в эстетике опять возрастает интерес к этой категории. Предпринимаются попытки модернизировать опыт понимания возвышенного немецкой классической философией, в первую очередь Кантом. Греческий эстетик П. А. Михелис предлагает распространить эстетический подход на историю искусства и, в частности, рассматривает ее в свете категорий возвышенного и прекрасного. В искусстве античности и Ренессанса он усматривает господство принципа прекрасного, в то время как византийское искусство видится ему в модусе исключительно категории возвышенного. Адорно, возвращаясь на новом уровне к идеям Канта (в частности, о "негативности" возвышенного) и Шиллера, понимает возвышенное как торжество человеческого духа (не поддающегося внешним манипуляциям) над превосходящими возможности человека феноменами природы, социального бытия, даже художественного выражения (напр., в авангардной музыке). Лиотар в "Лекциях по аналитике возвышенного" (Leçons sur l'analytique du sublime, 1991) и других работах стремится переосмыслить теорию возвышенного Канта в постструктуралистско-постмодернистском духе, декларируя эстетический критерий в постнеклассическом знании.
Возвышенное, в его интерпретации, возникает как событие неожиданного перехода, конфликта (différend) между двумя типами дискурса, не имеющими общих правил организации или суждения, несоизмеримыми в одной плоскости рассмотрения. Возвышенное-эмоциональное выражение (переживание) этого конфликта, свидетельство "невыговариваемости", абсолютного молчания. В сфере искусства возвышенное наиболее ярко проявляется в авангардном искусстве (см. Авангард)-s абстрактной живописи, абстрактном экспрессионизме, у Клее, Малевича, в современном театре и др. произведениях постмодернизма, где потоки и пульсации либидозной энергии находят наиболее адекватное и концентрированное выражение, нуминозно-абсолютное достигает предела своей интенсивности. Во 2-й пол. 20 в. начинает проявляться интерес к понятию возвышенного и в связи с общественной борьбой (в т. ч. в сфере постмодернистских арт-практик и арт-действий) за предупреждение экологических и ядерных катастроф. Определенную роль здесь играет и такой вид современного искусства, как лэнд-арт.
Лит.: О возвышенном. Трактат Псевдо-Лонгина. М., 1966; Бёрк Э. Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного. М., 1979; Шеспшков В. Л. Эстетические категории. Опыт систематического и исторического исследования. М., 1983; Rossaint J. Das Erhabene und die neuere Ästhetik. Köln, 1926; Michetis P. A. An aesthetic Approach to Byzantine Art. L, 1955; Kéiskel Th. The Romantic Sublime: Studies in the Structure and Psychology ofTranscendence. Bait., 1976; Hertz N. The End of the Line: Essays on Psychoanalysis and the Sublime. N.Y., 1985; Mendelssohn М. Ästhetische Schriften in Auswahl. Darmstadt, 1986; Das Erhabene: Zwischen Grenzerfährung und Größenwahn, hg. Chr. Pries. Weinheim, 1989; GrowlherP. The Kantian Sublime: From Morality to Art. Oxf., 1989; îwkS. The Sublime Object of Ideology. L.-N.Y., 1989; de Μία Ρ. The Discourse of the Sublime: Readings in History, Aesthetics and the Subject. Oxf.-N.Y., 1989; GuerlacS. The Impersonal Sublime: Hugo, Baudelaire, Lautréamont. Stanford (Calif.), 1990; Ferguson F. Solitude and the Sublime: Romanticism and the Aesthetics of Individuation. N.Y.-L., 1992; Freeman В. С. The Feminine Sublime: Gender and Excess in .Woman's Fiction. Berk., 1995.
В. В. Бычков