Приглашаем посетить сайт
ТРАГИЧЕСКОЕ
ТРАГИЧЕСКОЕ - философская и эстетич. категория, характеризующая неразрешимый обществ.-историч. конфликт, развертывающийся в процессе свободного действия человека и сопровождающийся человеч. страданием и гибелью важных для жизни ценностей. В отличие от печального или ужасного Т., как вид грозящего или свершающегося уничтожения, вызывается не случайными внешними силами, а проистекает из внутр. природы самого гибнущего явления, его неразрешимого самораздвоения в процессе его реализации. Диалектика жизни поворачивается к человеку в Т. ее патетической (страдальческой) и губит, стороной. Существ. чертой Т. является то, что оно не допускает к.-л. возвышения над конфликтом, примирения или разрешения его в какой-то иной, "высшей" сфере - в противном случае оно скорее переходило бы в область комического, преодолевалось бы в юморе или иронии.
Т. предполагает свободное действие человека, самоопределение действующего лица, так что хотя его крушение и является закономерным и необходимым следствием этого действия, но само действие представляет собой свободный акт человеч. личности, предпринимаемый ею по собств. почину и решению. Противоречие, лежащее в основе Т., заключается в том, что именно свободное действие человека реализует губящую его неотвратимую необходимость, к-рая настигает человека именно там, где он пытался преодолеть ее или уйти от нее (т.н. трагич. ирония). Ужас и страдание, составляющие существенный для Т. патетич. элемент, трагичны не как результат вмешательства к.-л. случайных внешних сил, но как последствия действий самого человека. В отличие от мелодраматического (вызывающего жалость, "трогательного"), Т. не может быть там, где человек выступает лишь как пассивный объект претерпеваемой им судьбы. Т. родственно возвышенному в том, что оно неотделимо от идеи достоинства и величия человека, проявляющихся в самом его страдании. Как форма возвышенно-патетического страдания действующего героя, Т. выходит за пределы антиномии оптимизма и пессимизма: первый исключается обнаруживающейся в Т. неразрешимостью коллизии, невосполнимой утратой того, что не должно было бы исчезать, второй - героич. активностью личности, бросающей вызов судьбе и не примиряющейся с ней даже в своем поражении; подлинно Т. чужда резиньяция, свойственная пессимистич. оценке жизни.
Т. имеет всегда определенное обществ.-историч. содержание, обусловливающее структуру его художеств. формирования (в частности, в специфич. разновидности драмы - трагедии). Т. в антич. эпоху характеризуется известной неразвитостью личного начала, над к-рым безусловно возносится благо полиса, и объективистски-космологич. пониманием судьбы как безличной силы, господствующей в природе и обществе. Поэтому Т. в античности часто описывалось через понятия рока и судьбы в противоположность новоевроп. трагике, где источником Т. является сам субъект, глубины его внутр. мира и обусловленные ими действия (Шекспир).
Античная и ср.-век. философия не знает спец. теории Т.: учение о Т. составляет здесь нераздельный момент учения о бытии - космологии и онтологии. Т. выступает как существенный аспект космоса, бытия и динамики противоборствующих начал в нем. Характерно, что в центре внимания "Поэтики" Аристотеля - воздействие Т. и формально-технич. проблемы трагедии, но не самый феномен Т., понимание к-рого Аристотелем может быть вскрыто лишь на основе анализа всей его философии и прежде всего его "Метафизики". С т. зр. аристотелевского учения о перводвигателе - нусе (уме), Т. возникает, когда этот вечный самодовлеющий ум отдается во власть инобытия и становится из вечного временным, из самодовлеющего - подчиненным необходимости, из все-блаженного - страдающим и скорбным. Тогда начинается человеч. "действие и жизнь" (подражание к-рым и является сутью трагедии - см. "Поэтика", 1450 а) с ее радостями и скорбями, с ее переходами от счастья к несчастью, с ее виной, преступлениями, расплатой, наказанием, поруганием вечно-блаженной нетронутости "нуса" и восстановлением поруганного. Это вовлечение ума во власть "необходимости" и "случайности" составляет бессознат. "преступление". Но рано или поздно происходит припоминание или "узнавание" прежнего блаженного состояния, преступление уличается и оценивается. Тогда наступает время трагич. пафоса, обусловленного потрясением человеч. существа от контраста блаженной невинности и смрада, суеты и преступления. Но это опознание преступления означает вместе с тем начало восстановления попранного, происходящего в виде возмездия, осуществляющегося через "страх" и "сострадание". В результате наступает "очищение" страстей, прошедших через тьму и преступление, и восстановление нарушенного равновесия ума. Учение Аристотеля о Т. может служить образцом понимания Т. в др.-греч. философии, где весь мир, космос предстает как нек-рое единое трагич. целое (о Т. у Гераклита см. А. Ф. Лосев, История антич. эстетики..., 1963, с. 348-50).
Древневосточная философия, не доверяющая личному началу (в том числе буддизм с его обостренным сознанием патетич. существа жизни, но чисто пессимистич. ее оценкой), не разработала понятия Т.; в классич., инд. и кит. драме среди "высоких" жанров нет трагедии в собств. смысле слова.
Ср.-век. миросозерцание с его безусловной верой в божеств, провидение и конечное спасение, преодолевающее сплетения судьбы, по существу снимает проблему Т. Трагедия мирового грехопадения, отпадения тварного человечества от личностного абсолюта преодолевается в искупит. жертве Христа и восстановлении твари в ее первозданной чистоте.
В эстетике классицизма и Просвещения 17-18 вв. появляются анализы трагедии как лит. жанра, ее идейных и формальных аспектов - у Буало, Дидро, Лессинга, давшего моралистич. толкование Аристотеля, Ф. Шиллера, к-рый, развивая идеи кантовской философии, видел источник Т. в конфликте между чувственной и нравств. природой человека ("О трагическом в иск-ве", 1792).
Вычленение самой категории Т. и филос. осмысление ее осуществляются в нем. классич. эстетике, прежде всего у Шеллинга и Гегеля. По Шеллингу, сущность Т. заключается в "...борьбе свободы в субъекте и необходимости объективного...", причем обе стороны "...одновременно представляются и победившими, и побежденными - в совершенной неразличимости" ("Философия иск-ва", М., 1966, с. 400). Необходимость, судьба делает героя виновным без к.-л. умысла с его стороны, но в силу предопределенного стечения обстоятельств. Герой должен бороться с необходимостью - иначе, при пассивном ее приятии, не было бы свободы - и оказаться побежденным ею. Но чтобы необходимость не оказывалась победителем, герой должен добровольно искупить эту предопределенную судьбой вину, и в этом добровольном несении наказания за неизбежное преступление и состоит победа свободы.
Гегель видит тему Т. в самораздвоении нравств. субстанции как области воли и свершения (см. Соч., т. 14, М., 1958, с. 365-89). Составляющие ее нравств. силы и действующие характеры различны по своему содержанию и индивидуальному выявлению, и развертывание этих различий необходимо ведет к конфликту. Каждая из различных нравств. сил стремится осуществить определ. цель, обуреваема определ. пафосом, реализующимся в действии, и в этой односторонней определенности своего содержания неизбежно нарушает противоположную сторону и сталкивается c ней. Гибель этих сталкивающихся сил восстанавливает нарушенное равновесие на ином, более высоком уровне и тем самым движет вперед универс. субстанцию, способствуя историч. процессу саморазвития духа. В русле гегельянской эстетики подробный анализ Т. дает Ф. Т. Фишер ("Ästhetik oder Wissenschaft des Schönen", 2 Aufl., Bd 1, Münch., 1922, § 117-129). Диалектич. моменты Т. как самоотрицания идеи в ее реальном осуществлении выделяет Зольгер (см. "Vorlesungenüber Ästhetik", 1829, S. 308, 311).
Кьеркегор дал парадоксальное разрешение проблемы Т. с т. зр. развитого им учения о трех экзистенциальных стадиях "жизненного пути" личности. Как и ранее Гёте (см. И. П. Эккерман, Разговоры с Гёте, М.-Л., 1934, с. 687), Кьеркегор подчеркивает неразрешимость трагич. противоречия, но если у Гёте эта неразрешимость (как и возможность разрешения конфликта) понималась как нечто объективное, Кьеркегор усматривает ее в субъекте, во внутр. отношении личности к миру. Т. связывается у Кьеркегора с этич. стадией и характеризуется как выражение безысходного, "отчаяния" личности.
Гегель и романтики (А. Шлегель, Шеллинг) дают типологич. анализ античного и новоевроп. понимания Т. Последнее исходит из того, что человек сам виновен в постигших его ужасах и страданиях, тогда как в античности он выступал скорее как пассивный объект претерпеваемой им судьбы. Кьеркегор отмечает связанное с этим различное понимание трагич. вины в древности и новое время: в антич. трагедии скорбь глубже, боль меньше, в современной - наоборот, поскольку боль связана с осознанием собств. вины, рефлексией по поводу нее (см. "Entweder- Oder", Jena, 1922, S. 190).
Если нем. классич. философия и прежде всего философия Гегеля в своем понимании Т. исходила из разумности воли и осмысленности трагич. конфликта, где победа идеи достигалась ценой гибели ее носителя, то у Шопенгауэра и Ницше, оказавших определяющее воздействие на развитие новейшей эстетики на Западе, происходит разрыв с этой традицией, ибо под сомнение ставится само существование к.-л. смысла в мире. Считая волю безнравственной и неразумной, Шопенгауэр видит сущность Т. в самопротивоборстве слепой воли, бессмысленном страдании, гибели справедливого и "триумфе злобы" (см. Sämtliche Werke, Bd 2, Lpz., [1891], S. 508). Ницше, развивая концепцию аполлоновского и дионисийского как двух противоборствующих начал, характеризует Т. как изначальную суть бытия - хаотическую, иррациональную и бесформенную ("Рождение трагедии из духа музыки", Lpz., 1872, рус. пер., СПБ, 1899). Под влиянием Шопенгауэра "пантрагич." миропонимание развивал Банзен. В 20 в. иррационалистич. трактовка Т. была продолжена в экзистенциализме. Согласно Ясперсу, подлинно Т. состоит в осознании того, что "...универсальное крушение есть основная характеристика человеческого существования" ("Von der Wahrheit", Münch., 1947, S. 956). Л. Шестов видит сущность Т. в бессмысленности человеч. жизни, смертности индивидуального существа ("Достоевский и Ницше", 2 изд., СПБ, 1909). В духе философии жизни Зиммель писал о трагич. противоречии между динамикой жизненного и творческого процесса и теми устойчивыми формами, в к-рых он кристаллизуется ("Конфликт совр. культуры", Lpz., 1918, рус. пер., П., 1923), Ф. Степун - о трагедии творчества как объективации невыразимого внутр. мира личности ("Трагедия творчества", в журн. "Логос", 1910, кн. 1).
Обществ.-историч. понимание Т. было дано Марксом и Энгельсом. Трагической они считали гибель старого обществ. уклада, "...пока он был существующей испокон веку властью мира, свобода же, напротив, была идеей, осенявшей отдельных лиц..." и "...пока старый порядок сам верил... в свою правомерность", так что на стороне его стояло "...не личное, а всемирно-историческое заблуждение" (Маркс К. и Энгельс Ф., Об иск-ве, т. 1, 1957, с. 53). Источник революц. трагедии Маркс и Энгельс видели в коллизии "... между исторически необходимым требованием и практической невозможностью его осуществления" (там же, с. 31-32).
Лит.: Фолькельт И., Эстетика Т., [пер. с нем.], "Педагогич. сб.", 1899, [No 1-4]; Лосев А. Ф., О мифически-трагич. мировоззрении Аристотеля, в его кн.: Очерки антич. символизма и мифологии, т. 1, М., 1930; его же, Диалектика худож. формы, М., 1927, с. 114-16, 240-43; Борев Ю., О трагическом, М., 1961; Пинский Л., Т. у Шекспира, в его кн.: Реализм эпохи Возрождения, М., 1961; Гайденко П. и Бородай Ю., Философия бурж. иррационализма и совр. эстетика, в сб.: О совр. бурж. эстетике, [вып. I], M., 1963, с. 176-95; Давыдов Ю., Царь Эдип, Платон и Аристотель, "Вопр. лит-ры", 1964, No 1; Bahnsen J. F. Α., Das Tragische als Weltgesetz und der Humor als ästhetische Gestalt des Metaphysischen, Lauenburg, 1877; Günther G., Grundzüge der tragischen Kunst, Lpz., 1885; Ziegler L., Zur Metaphysik des Tragischen, Lpz., 1902; Unamuno M. de, Del sentimiento trágico de la vida, Md, [1913]; Scheler M., Zum Phänomen des Tragischen, в его кн.: Vom Umsturz der Werte, 2 Aufl., Bd 1, Lpz., 1923; Staiger E., Grundbegriffe der Poetik, Z., 1946; Wiese B. von, Die deutsche Tragödie von Lessing bis Hebbel, Bd 1-2, Hamb., 1948; Benjamin W., Der Ursprung des deutschen Trauerspiels, в его кн.: Schriften, Bd 1, Fr./M., 1955; Myers H., Tragedy: a view of life, Ithaca (N. Y.), [1956]; McCollom W., Tragedy, N. Y., 1957; Szondi P., Versuchüber das Tragische, [Fr. /M., 1961]; Glicksberg Сh., The tragic vision in twentieth-century literature, [Carbondale (Ill.)], 1963; Williams R., Modern tragedy, [Stanford], 1966.
А. Лосев. Москва.