Приглашаем посетить сайт
ДИОГЕН СИНОПСКИЙ
ДИОГЕН СИНОПСКИЙ (Διογένης ὁ Σινωπεύς) (ок. 408 - ок. 323 до н. э.), родоначальник греческого кинизма (наряду с Антисфеном), один из наиболее известных и своеобразных моралистов-сократиков. Имя Д. в истории греческой философии прочно связано с эпатирующим асоциальным образом жизни и хлесткими афоризмами на грани дозволенного в духе киниче-ской «свободы высказывания» (парресии).
Жизнь. Родился в г. Синоп, милетской колонии на южном берегу Черного моря. Недоступная проверке поздняя биографическая традиция представляет молодого Д. участником драматического приключения, инициированного преступлением своего отца за изготовление фальшивых монет, заключением в тюрьму, изгнанием и т. п. Кульминацией заметно противоречивых версий сюжета является полученный Д. оракул «переоценить ценности» (или «перечеканить монету», νόμισμα παραχαράττειν), намекающий одновременно на известный в сократической литературе мотив побуждения Аполлоном к занятиям философией и на события семейной истории с фальшивомонетничеством. Радикальная переоценка, а фактически отказ от ценностей культуры в рамках еще значимой для сократических школ софистической оппозиции природа - закон (φύσις - νόμος) привела Д. к поискам асоциального идеала естественного существования.
Оказавшись в Афинах ок. 362, Д. стал учеником сократика Антисфена; после его смерти в 360, как традиционно считается, возглавил киническое движение. Современные исследователи расценивают эпизод ученичества Д. фикцией античных биографов (см. GIANNANTONI, SSRIV, p. 223-233), хотя не отрицают влияния на Д. сочинений Антисфена. Следуя правилу «высказываться свободно», Д. нашел нелестные слова для определения своего отношения к афинской культуре и ее интеллектуальной элите: Платон отличается не красноречием, а пусторечием, у Евклида не ученики, а желчевики, и даже Антисфен - труба, не слышащая собственного звука, и т. п.
Возможно, Д. не постоянно пребывал в Афинах. Имеются по крайней мере два текста, которые повествуют о пленении Д. морскими пиратами и продаже его в рабство (у Мениппа и Евбула, ср. также «Беседы» Эпиктета III 24; IV 1). Достоверность этой поздно оформленной (впервые, вероятно, Мениппом) истории невелика. Античные источники представляют две версии: 1) Д. живет в Коринфе и учит сыновей своего хозяина «всем наукам», от метания дротиков до чтения историков и поэтов, являя им образец добродетели и мудрости; 2) Д. живет в Афинах в крайней нищете и эпатирует граждан смесью словесного морализаторства и непристойности поведения. В результате сочетания этих версий возникает сюжет о том, что Д. попеременно жил то в Афинах, то в Коринфе. О могиле Д. именно в Коринфе пишет историк Павсаний (Pausan. И, 2, 4).
Сочинения Д. утрачены, все сведения черпаются из позднейшей литературы (прежде всего D. L. VI 20-80). Сомнения в аутентичности части либо всего корпуса приписываемых Д. текстов были распространены уже в Античности (ср. два списка его сочинений по Диогену Лаэртию и Сотиону, в которых указаны диалоги, сборники изречений и писем, а также трагедии, D. L. VI 80). Впрочем, сам Д., подражая, вероятно, Сократу, записанные тексты ценил гораздо менее, чем устную речь (называя последнюю ἄσκησις ἀληθινή, «истинным воспитанием», VI48). Названия ряда связанных с именем Д. сочинений отражают традиционную этическую тематику современной ему философии: «Государство», «О любви», «О добродетели», «О благе», «О смерти», «Этика». Эпикуреец Филодем из Гадары (1 в. до н. э.) в своем сочинении «О стоиках» упоминает о влиянии, которое оказало «Государство» Д. на стоика Зенона из Кития и, отзываясь об известных ему сомнениях в авторстве Д., отмечает, что по крайней мере Зенон (основавший Стою ок. 300 до н. э.) в авторстве Д. не сомневался. Между тем Диогеново «Государство» было одним из наиболее скандальных произведений Античности. В нем Д. высказывал идеи о бесполезности оружия, денег, проповедует общность жен и детей, допуская для киника полную сексуальную свободу, кровосмешение и даже каннибализм.
Учение. Д. был одним из создателей того нетрадиционного течения в постсократовской философии, к содержательным сторонам которого относится уже описание одежды его приверженцев. Д., как считается, создал знаменитый костюм киника: короткий плащ на голое тело, котомка через плечо, дорожный посох, босые ноги (ср., однако, Антисфен и D. L. VI 13). Жилищем Д. стал большой глиняный пифос («бочка»), стоявший у храма Матери богов на афинской агоре, где он часто просил подаяния. Д. рассуждал об идеале крайней умеренности во всем, стараясь обойтись минимумом естественных потребностей и тем самым быть самодостаточным. Несмотря на аскетизм в телесной жизни, именно отношение к «делам Афродиты» сделало Д. одним из главнейших бесстыдников в истории Афин. Последовательно воздерживаясь от всяких эротических связей, считая любовь «делом бездельников» (VI51 ) и хлестко изобличая как мужскую (подростковую), так и женскую проституцию, Д. был известен склонностью к различным непристойным жестам. Эта сторона поведения демонстрировала принципиальное нежелание Д. скрывать какие-либо из своих частных действий вплоть до физических отправлений (кинический «собачий стиль»). Наиболее яркой чертой позиции Д. была «свобода речи» (парресия), которую Д. считал «самой прекрасной вещью на свете» и в качестве таковой - существом философии.
Скандальность поведения сочеталась у Д. с морализаторством. Д. занят поиском добродетели и «жизни по разуму» на путях воспитания и упражнения души (ἄσκησις ψυχική). Излюбленным приемом Д.-моралиста была традиционная процедура опровержения (с неизменным вопросом «не стыдно?» в качестве зачина - VI 65), в результате которой выяснялось, что стыдно вести себя противно своей природе и жить не по разуму. В целом у Д. просматривается небрежность в использовании традиционных категорий: принимая оппозицию природа-закон, с природой Д. ассоциирует необходимость, свободу, разум, истинное благо, а с законом - случайность, страсти, мнимое благо (VI 38; 42). В результате подмены смысла традиционных понятий категория «стыда» как основа собственной моральной проповеди Д. лишается почвы, оказываясь в ряду установленного законом, следовательно неестественного. Отмечаемый для Д. антиинтеллектуализм справедлив в том смысле, что 1) он, в сущности, отказался от Сократова диалектического искусства определения - самые известные философские акции Д. обнаруживают в нем мало вкуса к логической аргументации (так, его ответом Платону, определившему человека как «животное с двумя ногами, без перьев», был ощипанный петух; возражением на тезис о несуществовании движения - демонстративное молчаливое хождение); 2) его призыв к «жизни по разуму» имел результатом существование, большинством воспринятое как безумное («сумасшедшим Сократом» назвал Д. Платон - VI 54, ср.: Stob. Ill 62). К современникам Д. относился с неизменной мизатропией - ср. известный эпизод «днем с огнем»: Д. днем бродил по городу со светильником и возглашал «Ищу человека!», а прибежавшим людям объявил, что искал человека, а не мерзавцев.
Презирая и высмеивая основные социальные институты и ценности, Д. соответственно высказывался о религии и властях. Его критика религии находится в русле отстаивания свободы и критики закона как противоестественного установления, причем Д. озабочен в основном порицанием традиционного культа (обрядов, молитв, толкований снов) и различных житейских казусов, связанных с его соблюдением, VI 29. Особое место в апофтегматике Д. заняли его беседы с Александром Македонским (VI 32, 60, 63, 68), в ходе одной из них якобы и прозвучали слова «Не засти мне солнце».
Сделав достоянием культуры ее отрицание, в истории античной философии Д. остался автором лозунга о «переоценке ценностей», реализовав его через оппозицию обществу и странничество. Отчасти итогом такого образа жизни явилась его идея о космополисе как «правильном государстве» (ὀρθή πολιτεία, 95), превышающем узкие рамки исторических институций. Впоследствии эту идею восприняли и плодотворно развили стоики.
Влияние Д. можно проследить для последующей истории греческого кинизма: к его окружению принадлежали Кратет Фиванский, Моним, Гиппархия, Метрокл, составивший сборник изречений (хрий) Д.; в позднеэллинистическую эпоху на свет появился ряд Диогеновых псевдоэпиграфов (прежде всего «Письма Д.»), в которых философия жизни Д. получила дальнейшее развитие. Свои варианты образа Д. были у Максима Тирского, Диона из Прусы (в серии т. н. «Диогеновых речей» - VI, VIII-X), имп. Юлиана. С особой симпатией к собирательному образу идеального киника Д. относились представители Римской Стой - прежде всего Эпиктет, который серьезно считал, что Д. «был столь кроток и человеколюбив, что ради общего блага людей с радостью принимал на себя столько трудов и телесных мучений» (Diatr. Ill 24, 64). Эллинистическая традиция, как представляется, демонстрирует, что основателем кинизма в античности считался Диоген Синопский, а не Антисфен, потому что механизм идеализации образа родоначальника школы был применен именно к нему.
Фрагм.: GiANNANTONi, SSR II, 1990, р. 227-510 (cap. V В. - Diogenes Sinopeus); Dorandi T. Filodemo, Gli Stoici (PHerc 155 e 339), - CronErc 12, 1982, p. 91-133 (текст, пер. и комм, свидетельств о «Государстве» Диогена); Антология кинизма. Изд. подг. И. М. Нахов. М., 1984.
Лит.: Fritz К. von. Quellenuntersuchungen zur Leben und Philosophie des Diogenes von Sinope. Lpz., 1926; Sayre F. The Greek cynics. Baltm., 1948; Finley M. I. Aspects of antiquity. Discoveries and controversies. L., 1968, p. 89-101; Niehues-ProebstingH. Der Kynismus des Diogenes und der Begriff des Zynismus. Münch., 1979; Bracht Branham R. Defacing the Currency: Diogenes' Rhetoric and the Invention of Cynicism; Long A. A. The Socratic Tradition: Diogenes, Crates and Hellenistic Ethics, - The Cynics: The Cynic Movement in Antiquity and Its Legacy. Ed. by R. Bracht Brancham, M.-O. Goulet-Caze. Berk.; L.Ang.; L., 1996, p. 81-104; 28^46; Hook В. S. Oedipus and Thyestes among the Philosophers: Incest and Cannibalism in Plato, Diogenes, and Zeno, - CPhil 100, 2005, p. 17-40; Нахов И. M. Киническая литература. M., 1981; О« же. Философия киников. М., 1982. См. также общ. лит. к ст. Киники.
М. А. СОЛОПОВА